Август 1968 года в Чехословакии - личные впечатления сибиряка

Геннадий Гладышев в августе 1968 года

С молодежью города Оремов Лаз, 1969 г.

Гвардии старший сержант Владимир Батов с чешским мальчиком. Как сложились их судьбы?..

Т-62 на улицах Праги

Геннадий Гладышев - сорок лет спустя

СЛИШКОМ РАННЯЯ ПРАЖСКАЯ ВЕСНА...

Вввод советских войск в Чехословакию был неизбежен - СССР не мог позволить развалить Варшавский договор, являвшийся на тот момент, и это надо признать со всей очевидностью, гарантом пусть и относительной, но стабильности в Европе.

В АВГУСТЕ 1968-го

Пятого июля 1968 года, в два часа шесть минут утра, наш 30-й гвардейский танковый полк Иркутско-Пинской дивизии был поднят по тревоге и вошел в район сосредоточения под Гродно, а вскоре уже грузился на железнодорожные платформы. Отметив то, что старшины не оставили в каптерках ничего, включая парадную форму, понял, что уезжаем надолго. На определенные мысли наводил и тот факт, что командирам танков, наводчикам и механикам-водителям выдали пистолеты с запасными обоймами, что заряжающие получили автоматы с комплектом магазинов...
Куда едем? Этот вопрос задавали себе все. А мимо уже мелькали Сарны, Ровно, Львов, и вот уже наш батальон расположился на стерне сжатого поля где-то под Ужгородом... Закарпатье! Я знал о недавно прошедших командно-штабных учениях войск стран-участниц Варшавского договора на территории Чехословакии. Знал также, из советских газет,  и о тревожных  событиях в этой стране – об идеологической коррозии в верхушке КПЧ (нам на политзанятиях говорили о том что "Моссад" усиленно внедряет туда своих агентов), о подпольных радиостанциях и складах с оружием, об ослаблении силовых структур, о попытках реванша судетских немцев, о «Леопардах» на границе  ФРГ и Чехословакии, и даже читал материалы пленумов ЦК КПЧ. Поэтому для себя решил – это будет Чехословакия... Вскоре нам объявили об этом официально.
К началу августа огневая мощь полка увеличилась многократно: танкисты получили «приданное» – дивизион тактических ракет и отдельный танковый батальон, оснащенный новейшими по тому времени Т-62. Кроме того, нас сопровождало саперное подразделение – понтонёры.
Часа в три утра, в ночь с 20 на 21 августа, мы выскочили из палаток – откуда-то сверху доносился мощный слитный гул. Самолеты военно-транспортной авиации шли к границе.
...Перед строем полка вынесли знамя – в свете танкового прожектора блеснуло золото орденов. Подполковник Столбов, замполит полка, не без труда разыскавший меня в предрассветных сумерках, и попросивший выступить на коротком митинге, мягко подтолкнул меня: «Давай!»... Часам к 10 утра, царапая траками брусчатку ужгородских улиц, полк выполз из города. Двигались по-походному: командиры танков столбиками стояли в открытых люках, головы механиков-водителей кочанами торчали над поверхностью броневого корпуса. Переговоры по радио были запрещены.
Над пограничным переходом станции Чоп ветерок раскачивал растяжку: «С Советским Союзом – на вечные времена!». Головной танк приостановился, и чешские пограничники, тронув кончиками пальцев козырьки фуражек, открыли шлагбаум.
Ощущение того, что мы уже не дома, пришло с увиденными дорожными знаками. Ребят возмутил – и сразу – один из них с надписью «Pozor!». Позже нам объяснили, что  на языке родных осин это слово означает «Внимание!».
Уже от границы, а потом и везде, где шла наша колонна, нас сопровождали цыганские ребятишки. Они, не боясь попасть под гусеницы танков, выбегали на проезжую часть и знаками показывали: «Курить! Бросьте сигареты!» Мы бросали им свои «Гуцульские», получившие у нас название «Нищий в горах», и ребятишки, донельзя довольные, ловко кидали к нам в люки яблоки. Это был своеобразный военно-дорожный бартер.
Начало нашего входа в Чехословакию не предвещало ничего дурного. Немногочисленные группы взрослых были настроены дружелюбно, как к союзникам, и приветствовали нас улыбками. Но это было сельское население, а уже в первом крупном городе – Михайловце – мы ощутили ненависть толпы. Сотни людей, запрудивших улицы, крики и поднятые кулаки, плакаты и транспаранты с антисоветскими лозунгами – все приводило к мысли о хорошо организованном выражении протеста.
Тридцать восемь лет назад мы не знали многого. И поэтому искренне возмущались проявлением ничем, на наш взгляд, не мотивированной  ненависти к нам. И «обстрел» помидорами или камнями не обескураживал нас так сильно, как какой-нибудь плакат типа: «В 1945 году – освободители, в 1968-м – оккупанты!».
Наконец колонна выбралась за городскую черту. Танки, «пришпоренные» водителями, пошли на предельной скорости. Сбитые столбы и поваленные деревья, сброшенные в кювет машины – все это не принималось в расчет: полк должен был выполнить приказ – взять и блокировать областной центр Прешов...
У границы города батальон остановила толпа горожан. Танки сползли на обочину, комбат распорядился осмотреть машины, помыться и ждать дальнейших распоряжений. Между тем, горожане, видя, что мы занялись своим делом, стали группами подходить к нам и завязывать разговор:
- Зачем пришли?
- Помочь в тяжелое для вас время!
- Нам и без вас хорошо. Уходите домой!
- Вы что, не знаете о попытке контрреволюционного переворота? Вы хотите потерять свободу?
- Дубчек и Свобода – вот наша свобода! А вы – оккупанты, вы повторяете Мюнхен! Вы дали нам свободу в 45-м, а теперь ее отнимаете!
- Наверное, немецкие «Леопарды» вам милее, чем русские танки?...
- Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
Последнюю фразу с неуместной патетикой произнес мужчина лет тридцати, представившийся учителем русского языка местной школы. Мне стало смешно, когда он меня, рядового танкиста, назвал «переодетым политкомиссаром». Так мы и не поладили. Зато нашли общую точку зрения с моей сверстницей, словацкой девушкой Евой Риговой. Она сказала, что ее дед когда-то побывал в русском плену и навсегда сохранил теплые чувства к России. Ева вписала в мою записную книжку свой домашний адрес, а я, сняв с гимнастерки, подарил ей свой комсомольский значок.
Увидев, что местные жилкомхозовские работяги не справляются с установкой поваленных нами столбов, комбат велел нашему экипажу оказать помощь, и вскоре, при помощи танка, столбы и порядок были восстановлены, а рабочие все зазывали отметить благополучное окончание работы, выразительно щелкая пальцами по шее...
В середине дня на шоссе началось какое-то движение. Сначала мелкими группами, затем побольше, жители собирались на шоссе, чего-то ожидая. Наконец, со стороны Прешова показалась толпа, что-то около тысячи человек. Впереди шли несколько девушек с плакатами: «Оккупанты, уходите домой! Вы нас предали!», «Позор захватчикам!». Зрелище было жутковатое – толпа шла молча... Мы быстро заняли свои места в танках, получив приказ не поддаваться на провокации. Молчащая толпа прошла в одну сторону вдоль колонны, потом повернула – и так несколько раз. Комбату надоела эта молчаливая демонстрация, и он приказал четырем экипажам снять запасные траки с корпусов и положить их поперек шоссе. Остановившись перед этими безобидными траками, толпа замерла, и вскоре рассосалась.
Наутро второй батальон получил приказ вернуться в Михайловце. С другой стороны в Прешов входил первый батальон нашего полка. Через пару недель все три наши батальона собрались на поле близ Михайловце. В Прешове остался комендантский взвод для охраны военной комендатуры. Небольшое подразделение связи, с подобным заданием, было отправлено и в Михайловце. Выставив  по углам поля танки боевого охранения, подогнав бэтээры разведроты, мы начали свое полуторамесячное палаточное житье-бытье на чехословацкой земле. Первый этап ввода войск завершился. Без потерь.

Послесловие
Я не историк, я участник тех уже далеких событий. И когда мне говорят: «Ввод войск был ошибкой!», я предлагаю рассмотреть данный вопрос в разных аспектах. Например, в военном...
Посмотрите на карту Европы! Выпав из военно-политического союза, Чехословакия разделила бы страны Варшавского договора: Польшу и ГДР – на севере, Болгарию, Румынию и Венгрию – на юге. В случае вполне вероятного на тот момент военного конфликта войска НАТО, будь они в Чехословакии, получили бы возможность ведения боевых действий во всех расходящихся направлениях. Советское руководство, естественно, и мысли не допускало о таком развитии событий – ведь они бы привели к кардинальному изменению геостратегической ситуации в Европе в результате ревизии итогов Второй Мировой войны, пересмотра соглашений, подписанных в Ялте и в Потсдаме. Руководство страны, Варшавского договора в целом, приняло упреждающее решение, возможно, на считанные часы опередив НАТО. При этом не надо забывать, Варшавский блок действовал в полном соответствии с подписанными ранее, в том числе и Чехословакией, международными договорами.
Аспект экономический. ЧССР, являясь членом СЭВ, была частью сложного механизма социалистической экономической интеграции. Кооперационные связи стран Восточного блока были настолько тесны и глубоки, что их кардинальное нарушение привело бы к катастрофическим последствиям для каждой из них, в т.ч., и для Чехословакии.
Аспект политический.   В условиях набиравшей обороты «холодной войны», противостояние двух общественных лагерей могло быть устойчивым только при сохранении уже сформировавшихся политических систем. Конечно, советское руководство предполагало негативный общественный резонанс от ввода войск и в самой Чехословакии, и во всем мире. Но господствовавшая на тот момент идеология интернационализма не допускала иного толкования вопросов взаимопомощи социалистических стран, поскольку любое другое решение могло бы привести к распаду Восточного блока, а тогда это вряд ли обошлось без военных действий со стороны ядерных держав. И вряд ли бы в этом случае дело обошлось только Т-52 и «Леопардами»...
И вот мой субъективный вывод: Советское военно-политическое руководство, основывая свои действия на юридически оформленных решениях, не могло, на тот момент, поступить иначе. В основе его решения о вводе войск Варшавского договора лежали соображения о единстве социалистического лагеря, о необходимости защищать этот лагерь всеми доступными средствами, включая военные.

Геннадий Гладышев, оператор Иркутского алюминиевого завода

И еще несколько слов от редактора:
Понимало ли это, и главное - Советский Союз пойдет на все в случае угрозы Варшавскому договору -  тогдашнее чехословацкая партийная верхушка, экзальтированная буржуазная интеллигенция, завладевшая национальными, в т.ч. государственными, СМИ? Не знаю, наверное "да".  Но точно известно то, что тогда полностью отдавал себе отчет в последствиях насильного разрыва с социалистической системой генерал Людвиг Свобода, не понаслышке знающий не только военный потенциал СССР и его союзников, но и способность тогдашнего руководства КПСС (Брежнев, особенно – Шелест, Суслов, да и другие не лучше...) пойти на самые жестокие меры по сохранению социалистической системы. Именно этим пониманием ситуации и объясняется тот факт, что Свобода предупредил возможность военного противостояния «ограниченного контингента» с чехословацкой армией, отдав последней соответствующие распоряжения, и тем самым сохранив свою страну для мирного «развода» на Чехию и Словакию, но уже двадцать с лишним лет спустя. Именно он, как никто другой, понимал, что долгожданная «пражская весна» пришла слишком рано – тогда, когда для нее еще не созрели условия. Более того, ее несвоевременный приход повлек за собой «заморозки» в Советском Союзе (где, боясь заразительного примера Чехословакии, власть начала серьезно «закручивать гайки»), да и в других соцстранах, например, в ГДР, тоже...
Попытки искусственно «пришпорить» процесс «демократизации» (которая, на самом деле, прикрывает конкретные экономические и политические интересы конкретной страны) сорок лет назад в Чехословакии, а сегодня в Ираке, на Украине, в Грузии, в Средней Азии, в Белоруссии и т.д., оборачиваются человеческими жизнями и трагедиями, утратой пусть и относительной, но стабильности в странах, куда добрались «демократизаторы».
Страшно представить, чем обернется для мирового сообщества такая «демократизация», например, Китая (если США и их сообщники, не дай бог, добьются своих целей и здесь) – развалом страны, «цунами» от которого в виде сотен миллионов беженцев сметет все границы на север, на восток, да и на Запад тоже... Или Америка надеется отсидеться за океаном, а потом пожинать плоды развала Старого света?!..
Сегодня, в день печального «юбилея», западные СМИ буквально взорвались публикациями на тему ввода войск в Чехословакию в 1968 году. Редко какая статья обходится без сравнения ситуации в ЧССР сорок лет назад с Грузией в августе 2008-го. В этом гвалте практически не слышно тех, кто пытается трезво напомнить - и тогда, и сегодня ввод советских/российских войск в соседние страны (впрочем, и в Афганистан тоже...) был спровоцирован теми, кто и сегодня изо всех сил пытаются предстать белыми и пушистыми поборниками демократии.  Нужна ли такая демократия, если она неизбежно тащит на хвосте человеческие жертвы и страдания? Не слышат даже президента Чехии Вацлава Клауса, настойчиво предлагающего не путать события 1968 года в Чехословакии с грузинской авантюрой августа 2008 г., которая за два-три дня унесла многократно больше жизней, чем за весь период пребывания советского "ограниченного контингента" в Чехословакии...
И тем ни менее, хочется надеяться, что руководство России в своих амбициозных планах возвращения сферы влияния и  авторитета нашей страны будет избирать, в отличие от США, эволюционный путь, учитывая, в т.ч., и опыт 1968 года.

Через двадцать с небольшим лет, в ноябре 1989 года, я был свидетелем «бархатной революции» в Чехословакии. Тогда обошлось практически без крови, без танков, без вмешательства извне. За все мои 15 поездок в эту страну мне никто ни разу не припомнил события 1968 года, никто не высказал неприязни, узнав, что я русский. Память о 45-м годе оказалась сильнее, чем о 1968-м... На чердаке дома по ул. Мостецкой (где я жил, приезжая в Прагу) я случайно нашел спрятанный сверток с газетами и журналами от августа 1968 года... Каюсь, вытащил оттуда кое-что – пару газет, журнал с фотографиями - "Pravda vitezi", "Svet v obrazech". Вот и пригодились... Спасибо и Геннадию Петровичу Гладышеву за предоставленные фотографии времен чехословацкого кризиса, за его воспоминания.

Владимир Бережных, редактор журнала "Прибайкалье"