Деятельность православных миссионеров по развитию школьного образования среди коренных народов Нижнего Амура во второй половине XIX в.

О.Б. Лынша (Уссурийск)

Политика правительства в области просвещения среди нерус­ских народов России была тесно связана с христианизацией этих народов. В 1860-1870-е гг. профессор Казанской духовной академии Н.И. Ильминский разработал систему просвещения мусульман и «инородцев-язычников». В основу этой системы была положена мысль о необходимости непосредственного воздействия русской культуры и христианства на каждую народность отдельно, как бы мала она ни была. Для этого необходимо было вести проповедь христианства на родном языке, по книгам, напечатанным русскими буквами. Учителями должны были стать священник или учителя, вышедшие из того же народа. В 1870 г. в Совете министров обсуж­дался вопрос о том, какой должна быть школа у нерусских народов России. Система Ильминского была поддержана правительством и рекомендована для распространения в миссионерских школах. Та­ким образом, проводником государственной политики в области об­разования среди нерусских народов России стало не Министерство просвещения, а церковь. Это объяснялось тем, что в «инородческих» училищах было признано наиболее целесообразным совмещать обучение с проповедью христианства. Православные миссии долж­ны были не только вести проповедь христианства, но и открывать школы. Выполнить возложенную задачу православному ведомству было достаточно сложно — не было необходимого числа учителей, знавших местные языки, практически отсутствовала учебная лите­ратура, «напечатанная русскими буквами на местном наречии». По­этому с самого начала обучение велось на русском языке по богослужебным книгам, фактически по программе церковно-приходских училищ. Н.И. Ильминский считал необходимым изучение русского языка, но как иностранного для чтения книг, а не для того, чтобы заменить им родной язык. Эти идеи оказались забытыми. Вводит­ся так называемый «натуральный метод» обучения, когда русскому языку начинали обучать без употребления родного языка.

Миссионерская деятельность православной церкви на дальневосточной окраине России в середине XIX в. связана с именем епис­копа Иннокентия (Вениаминова). Его взгляды на обучение абориге­нов были созвучны идеям Николая Ильминского. Мысли преосвя­щенного Иннокентия о значении школы в приобщении коренных народов Дальнего Востока к православию и в целом к русской куль­туре хорошо известны. Однако вопросы, связанные с формирова­нием структуры дальневосточной миссии, ее материальном обеспе­чении, расположении миссионерских станов, их числом, остаются белым пятном в историографии, по замечанию исследователя мис­сионерской деятельности русской православной церкви на Дальнем Востоке А.А. Ипатьевой [1]. Белым пятном является также школь­ная деятельность миссий. В представленной статье сделана попыт­ка собрать воедино сведения о миссионерских школах в период их возникновения в 60-90-х гг. XIX в. среди народностей Нижнего Амура. Выбор темы определяется тем, что наибольшую активность по организации школ миссионеры проявили именно в этом районе. Школьная деятельность православных миссионеров среди корейско­го населения уже являлась предметом рассмотрения автора [2].

Амурская духовная миссия с центром в г. Благовещенске первоначально состояла из четырех отделов или станов: Верхнеамурского или маньчжурского; Среднеамурского или гольдского; Нижнеамур­ского или гиляцкого; Южно-Уссурийского или корейского. Ниж­неамурский стан был самым старшим по времени открытия — он развернул свои действия среди нивхов (гиляков) в 1856 г. [3].

Среднеамурский стан был образован для обращения в христи­анство нанайцев (гольдов, как их тогда называли), проживавших по Амуру от Хабаровки до Софийска. Епископ Иннокентий отправил туда священника Александра Протодиаконова, который открыл миссию в начале 1866 г. на озере Болонь. В 1867 г. при Болоньской миссии была открыта первая миссионерская школа на Амуре.

Александр Матвеевич Протодиаконов происходил из мещан Иркутской губернии, он родился 22 октября 1835 г., образование по­лучил в Якутском уездном училище. В 1864 г. епископ Иннокентий посвятил его в диаконы, и в том же году он был рукоположен в священники и назначен миссионером гольдов (нанайцев) в низовья Амура. Ученик преосвященного Иннокентия нашел необходимым, прежде всего, изучить язык вверенной ему паствы. Александр Про­тодиаконов не ограничился одним умением говорить с нанайцами на их родном языке. Он составил словарь и грамматику гольдского языка. Вместе с братом Прокопием перевел на гольдский язык объ­яснения церковных праздников, краткий катехизис, евангелие от Матфея и литургию И. Златоуста. Их переводы были отпечатаны при содействии Православного миссионерского общества и розданы в миссионерские школы [4].

Эти труды не остались незамеченными, и Александр Матвеевич получил за них серебряную медаль Русского Географического обще­ства. В 1874 г. А. Протодиаконов был переведен на должность про­тоиерея Градо-Хабаровской церкви. Александр Матвеевич был не только в числе отцов-основателей Амурской миссии, он также был строителем церковных приходов в молодом Приамурском крае — в 1870-х гг. Протодиаконов был благочинным нижне-амурских и ус­сурийских церквей, в 1880-х гг. исполнял обязанности главы Амур­ской миссии. Умер он 28 ноября 1902 г. в Хабаровске [5].

В 1868 г. Камчатскую кафедру возглавил селенгинский епископ Вениамин (Благонравов). Епископ Вениамин к этому времени имел опыт миссионерской работы — он был организатором и первым ру­ководителем Забайкальской духовной миссии в 1862-1868 гг. В эти годы в забайкальских миссионерских станах открываются первые школы для бурятских детей, в каждой из которых было от 1 до 5 учеников. Всего в 1867 г. в школах насчитывалось 22 ученика. Глава миссии епископ Вениамин оправдывал незначительное число учеников тем, что «училищное обучение само по себе не состав­ляет задачи миссии, потому что было бы нерасчетливо отвлекать духовные силы миссионеров от важнейших задач их служения на школьное обучение, которому могут служить люди с менее важным призванием» [6]. При вступлении Вениамином в управление Кам­чатской епархией при архиерейском доме в Благовещенске не было ни одного миссионера [7]. Но не только отсутствие кадров было препятствием к разворачиванию миссионерской работы.

Организация миссий на Дальнем Востоке была сопряжена с трудностями объективного характера. Малочисленное коренное населе­ние была разбросано на огромных пространствах. При отсутствии коммуникаций даже попасть в стойбища аборигенов было весьма непростой задачей. Школа, организованная А.М. Протодиаконовым при миссии на озере Болонь, в течение 1870-х гг. была едва ли не единственной на Амуре. В 1878 г. в ней обучалось 6 мальчиков и 3 девочки. Все дети были обращены в православную веру. Обучением детей занимались законоучитель, учитель и учительница. Учителя были из лиц духовного звания. Дети занимались в доме, пожертво­ванном специально для школы [8]. Первая миссионерская школа работала нерегулярно, она прекращала свою деятельность из-за от­сутствия учителей и средств на содержание школы.

Открытие второй миссионерской школы на Нижнем Амуре было также связано с именем Александра Протодиаконова. Он был назначен священником в с. Доле-Троицкое, где был открыт миссионерский стан, при котором в 1871 г. заработала школа. В 1875 г. учителем состоял псаломщик, и училище получало материальную поддержку от миссии [9]. Как уже отмечалось, в 1874 г. Протодиа­конов был переведен в Хабаровск. После его отъезда школа работала нерегулярно. Священник-миссионер Федор Пляскин в 1879 г. вновь открывает школу. Этому способствовала благотворительная помощь местных купцов: Корякин пожертвовал новый лиственничный сруб (стоимостью 80 руб.), Киселев дал 50 руб. на строительство. Мест­ные крестьяне также изъявили желание пожертвовать 50 руб. Из-за малочисленности населения пожертвований больше не было. Федор Пляскин обратился к военному губернатору Приморской области за помощью в размере 100 руб., необходимых для постройки школы. Кроме того, требовалось ежегодно 80 руб. для выплаты жалованья учителю. Миссионер просил оказать помощь и в этом вопросе [10]. В 1883 г. на средства миссии и пожертвования для школы был вы­строен «весьма порядочный дом». В ней занимались вместе дети русских и коренных жителей.

Таким образом, в течение первого десятилетия проповеднической деятельности миссионерам удалось на Нижнем Амуре организо­вать работу только двух школ. Сразу стоит сказать, что и среди рус­ского населения Приморской области, включая жителей городов, школы были чрезвычайно редким явлением. Их открытие сдержи­валось объективными трудностями: отсутствием учителей, средств на содержание школ, помещений для занятий. Начальники округов пытались оказать содействие в развитии школьного образования. Например, софийский исправник Башилов собрал во время поездок по округу 300 руб. на учреждение школы в Софийске. Жители этого города составили приговор, в котором постановили открыть в Со­фийске народную школу с 1 ноября 1881 г., и собрали по подписке 100 руб. В школу принимались бесплатно дети горожан и жителей из ближайших к Софийску селений, в том числе и гилякские мальчики. Хабаровский купец 1-й гильдии В.Ф. Плюснин подарил шко­ле свой дом с условием, чтобы в нее принимались «к обучению дети безусловно всех сословий и без различия национальностей» [11]. При содействии миссии с первого года существования Софийского училища в нем обучались дети коренных жителей Амура. Однако даже эта городская школа работала с перебоями — не имея стабиль­ного источника существования, школа периодически закрывалась.

В 1877-1885 гг. во главе Камчатской епархии находился епис­коп Мартиниан (Муратовский). В 1870-х гг., возглавляя Забайкаль­скую духовную миссию, владыка уделял много внимания развитию миссионерских школ. В 1870 г. он писал: «Чтобы утверждение христианства между крещеными инородцами поставить в более бла­гоприятные условия, Забайкальская миссия прилагает всевозмож­ную заботливость о воспитании детей в инородческих школах, где они обучаются истинам христианства, церковному пению и прочим предметам, назначенным для элементарных училищ. Закон Божий почти во всех училищах преподается миссионерами» [12].

Мартиниан   активно   содействовал   развитию   миссионерского дела на Амуре. За один год его управления епархией количество миссионеров увеличилось с 10 до 14 человек. Открылось три новых стана. Для руководства миссией на Амуре он пригласил бывшего на­чальника Забайкальской миссии игумена Геронтия. К 1882 г. число миссионерских школ при станах достигло восьми [13].

Школы открывались в русских селах — центрах миссионерских станов. В 1882 г. при 14 миссиях Камчатской епархии работало 9 училищ: 5 среди нивхов и нанайцев Нижнего Амура (Доле-Троицкое имело 15 учеников, Болоньское — 5, Горинское — 7, Больше-Ми-хайловское — 15, Тырское — 9), 3 среди корейцев (в амурском селе Благодатном училось 43 мальчика, в южно-уссурийских селениях Корсаковском — 25 и Янчихинском — 11), в Анадырском училище на Чукотке было 17 учеников. Кроме того, на средства миссии 10 гольдских мальчиков обучались в Софийском училище. Всего обу­чалось 147 детей [14]. Об образовательном содержании школьного курса в отчете кратко отмечено, что «обучение идет по программе элементарных училищ». Похожим образом шло обучение и русских детей в школах при церквах. В 1870 г. в Больше-Михайловской школе, устроенной приходским попечительством, преподавание заключалось в следующем: знакомство с Законом Божьим и кратким катехизисом по «Начаткам христианского учения», объяснение мо­литв и заповедей; чтение с толкованием и объяснением прочитанно­го и начала грамматики при чтении. Использовались руководства по чтению «Книга для чтения и практических упражнений в русском языке» Паульсона и «Детский мир» Ушинского» [15]. Вероятно, также велось обучение и в миссионерских школах, по тем же учеб­ным пособиям, поскольку других, написанных на родном языке, не было. Как дети местных народов постигали школьные науки на русском языке, в отчетах не сообщается.

Школа в Тыре содержалась на средства Благовещенского миссионерского комитета. Комитет ежегодно отпускал 860 руб., бла­годаря чему она имела довольно устойчивое материальное положе­ние. Учитель получал 200 руб. жалованья в год, на каждого из 9 воспитанников — по 40 руб. (всего 360 руб. в год). Оставшиеся 300 руб. расходовались в равных долях на отопление, приобретение по­собий и жалованье прислуге [16]. Единственным недостатком этой школы, по мнению начальника округа, было отсутствие грамотного воспитателя. «Какой может быть учитель — сельский псаломщик Тырской церкви, когда при городских соборах псаломщики мало­грамотны?!» [17]. В 1887 г. в школе появились девочки — их было 6  человек. Общее число учеников составило 13 [18]. Однако в 1889 г. в Тырской школе, как и в начале десятилетия, обучалось только 7  мальчиков [19].

Больше-Михайловская школа была открыта в 1859 г. специаль­но для гиляцких мальчиков первым военным губернатором Приморской области Казакевичем. С 20 августа 1871 г. миссионером гольдской миссии в с. Михайловское был назначен иеромонах Ти­хон, ему поручалось также заведование Михайловским приходом и находящейся там гиляцкой школой [20]. В 1872 г. обе школы в с. Михайловском (и гиляцкая, и приходская для русских детей), не получая никакой поддержки, были закрыты по предписанию воен­ного губернатора [21].

Благодаря миссионерам Больше-Михайловское училище вновь заработало. Оно имело собственное помещение, пожертвованное мес­тным обществом. Учитель, как и в Тыре, получал 200 руб. в год, на отопление и прислугу тратилось по 100 руб. и 50 руб. выделялось на приобретение учебных пособий. Число учеников в школе в течение года колебалось. Например, в 1885 г. мальчиков было 9-10, дево­чек 7-8 [22]. В 1889 г. в школе обучалось 14 русских и 7 гиляцких мальчиков [23].

В 1883 г. на средства миссии была открыта школа в селении Средне-Тамбовском. С 1884 г. училище содержалось благодаря забо­там миссионера-священника Дмитрия Пляскина. Он получил в дар дом от бывшего софийского исправника Новицкого. Таким обра­зом, школа получила собственное помещение. В ней учились вместе русские и инородческие дети. Средства от миссионерского общества были скудными: 150 руб. учителю и по 25 руб. в год на ученика-инородца. Священнику самому приходилось изыскивать деньги на поддержание учебного заведения. В школе на казенный счет учи­лось 12 инородческих мальчиков [24]. Не получая помощи, школа вскоре закрылась.

Старейшая миссионерская школа на озере Болонь, благодаря материальной поддержке миссии, вновь заработала с начала 1880-х гг. В 1883 г. в ней обучалось до 10 мальчиков. Учителем был воль­нонаемный псаломщик, «знающий по-гольдски». Он работал под наблюдением священника, хорошо владеющего гольдским языком. Правда, в 1885 г. из-за болезни священника школа вновь закрылась [25]. В 1889 г. в школе обучалось всего 7 мальчиков [26].

Епископ Мартиниан первым поставил вопрос о подготовке учителей из местного населения. Он писал в 1885 г. приамурскому гене­рал-губернатору А.Н. Корфу о том, «чтобы сколько-нибудь ослабить влияние языческих лжеучителей на молодое поколение... и поднять уровень миссионерских школ, нужно приготовить учителей из ино­родческих мальчиков». Владыка предлагал направить в Иркутскую учительскую семинарию 10 мальчиков из трех корейских миссио­нерских станов (Янчихенского, Корсаковского, Благославленного) и четверых из приамурских миссионерских школ — по два из Доле-Троицкой и Горинской [27]. Осуществить этот план, по-видимому, не удалось. В 1885 г. Камчатскую епархию возглавил епископ Гу­рий (Буртасовский).

Первый приамурский генерал-губернатор А.Н. Корф сразу обратил внимание на состояние миссионерской работы во вверенном ему крае. В отчете Приамурского генерал-губернаторства за 1883-1885 гг. А.Н. Корф пишет, что «миссионерская часть в Приамурском крае поставлена неудовлетворительно» [28]. По его поручению епис­коп Гурий составил заметки о своем миссионерском путешествии в 1885 и 1887 гг. в низовья Амура от Хабаровки до Николаевска в сопровождении А.М. Протодиаконова, исполнявшего обязаннос­ти начальника миссии. Епископ описывает трудности, с которыми приходилось сталкиваться в своей работе духовным миссиям сре­ди гольдов и гиляков. Нужно сказать, что миссионерам не хватало средств даже для простого объезда всех стойбищ в границах мисси­онерского стана. Епископ Гурий писал, что молодому миссионеру Больше-Михайловского стана священнику Серговскому требовалось 70 рублей для этих целей. Все миссионерское содержание составля­ло 460 руб. Поэтому для отца-миссионера это было «чувствитель­ным расходом» [29]. Говорить об организации школ миссиями, без существенной материальной поддержки, просто не приходилось.

В 1886 г. при подготовке II съезда, собиравшегося по инициа­тиве приамурского генерал-губернатора А.Н. Корфа, начальникам округов предлагалось ответить на вопросы. Часть вопросов касалась устройства школьной жизни в молодом генерал-губернаторстве. Осо­бый интерес представляют ответы исправников Удского (Николаевс­кого) и Софийского округов П.В. Овчинникова и А. Башилова. Па­вел Васильевич Овчинников писал: «Миссионерами являлись люди мало того, что незнающие ни языка, ни обычаев иностранцев, но даже без специального к тому образования, крещение гиляков про­изводилось и производится без всякого подготовления их к этому. Конечно, лучшее средство для подготовки гиляков к восприятию христианства есть школа, но обучение гилякских детей может быть только принудительным, так как инородцы неохотно отдают своих детей учиться, в чем я убедился, имея в округе 2 миссионерские школы (Тырская и Больше-Михайловская. — О. Л.), в которые всег­да приходится, за немногим исключением, брать детей помимо воли родителей. Обучение в этих школах должно начинаться по оконча­нии осеннего рыбного промысла и заканчиваться по вскрытии рек, т. к. летом все инородцы с мала до велика занимаются рыбным промыслом» [30].

Начальник Софийской округи Александр Башилов сообщал в Хабаровку о необходимости устроить «хотя бы на весь округ одну порядочную инородческую школу, где бы обучались русской грамо­те, Закону Божьему, счету не только мальчики, но и обязательно инородческие девочки, как лучшие распространительницы в буду­щем в своих семьях грамотности» [31]. Обучение должно продол­жаться не менее четырех месяцев. В заключении софийский исправник пишет: «Я полагал бы только тех, которые окончат курс в шко­ле, приводить в православие» [32].

В 1886 г. миссионерами-священниками, в ведении которых находились школы, состояли: в Доле-Троицком — Павел Нижанковс-кий, Болоньская миссия — Иринарх Малахов, Тамбовская — Петр Комаровский, Больше-Михайловская — Кузьма Серговский, Тыра — Александр Осипов [33].

Несмотря на все трудности, в 1890-е гг. происходит расшире­ние сети школ. Новым в школьной миссионерской работе было устройство пансионов при училищах. К этому отцов-миссионеров при­вел двадцатилетний опыт работы среди народов, стойбища которых были разбросаны на значительном расстоянии от миссионерских станов, где в первую очередь открывались школы. Можно отметить также большую стабильность в работе школ, появление подготов­ленных учителей. Правда, это были попрежнему русские люди, не знавшие местных языков. Еще одним важным качественным изме­нением в работе школ стало совместное обучение русских и инород­ческих детей. Понятно, что этому способствовала малочисленность населения, поскольку открытие отдельных школ для русского на­селения и коренного означало бы распыление весьма скромных ма­териальных ресурсов. Преследовалась и другая цель — совместное обучение и проживание инородческих детей в пансионах в русских селах способствовало бы лучшему усвоению русского языка и в це­лом православной культуры.

Во главе Амурской миссии встал подлинный подвижник миссионерского дела Афанасий Александрович Протодиаконов, сын А.М. Протодиаконова. Афанасий родился в Хабаровке 18 января 1866 г. Несмотря на слабое здоровье, он вступил на трудное поприще мис­сионерского служения, о котором знал не понаслышке. А.А. Про­тодиаконов, как и его отец, считал, что миссионеру для успешной работы необходимо знать языки местных народов. Молодой пропо­ведник видел, что проповедь Евангелия страдает от частой смены миссионеров, для которых 3 года работы считались большим вре­менем [34]. На страницах «Камчатских епархиальных ведомостей», впервые увидевших свет в 1894 г., появляются содержательные отчеты А.А. Протодиаконова о состоянии миссионерской работы в крае, освещается деятельность школ. В 1899 г. Афанасий получил назначение на должность ключаря Владивостокского кафедрального собора. 7 ноября 1899 г. в возрасте 34 лет он умер (от отека легких), будучи в командировке в Никольске-Уссурийском [35].

По отчету духовной миссии, в 1893 г. работали школы при миссионерских станах: Вознесенском (обучалось 5 гольдских мальчиков), Горинском (5 гольдских мальчиков), Мариинском (22 ино­родческих мальчика: 1 гольд, 17 гиляков, 4 китайца и вместе с ними обучалось 17 русских мальчиков), Больше-Михайловском (13 мальчиков-гиляков), Доле-Троицком (8 гольдских мальчиков), Вятском (3 ученика-гольда). Всего в миссионерских школах обучалось 56 мальчиков.

Школа в Мариинском стане была открыта в 1892 г., учителем в ней состоял дворянин Петр Попов, выпускник Штейгорского горного училища. По отзыву начальника миссии Афанасия Протодиа-конова, Попов «дело ведет умело». Законоучителем в Мариинском училище состоял священник Кукольщиков. В Больше-Михайловском обучал детей сын урядника Василий Медведев, выпускник Николаевского городского училища. В Доле-Троицком с детьми за­нимался псаломщик Будрин, в остальных школах — священники. Священник Вознесенского стана Георгий Паргачевский «ревностно» изучал гольдский язык.

Школьные помещения имелись в Больше-Михайловском, Мариинском и Доле-Троицком. Мариинское училище в 1892/93 г. распо­лагалось в наемном помещении. На свои средства миссия построила школьное здание с пансионом и осенью 1893 г. занятия начались в новом помещении, состоящим из четырех комнат. Была необхо­димость обзавестись собственными школьными помещениями и в других миссионерских станах, особенно в Вятском. Доле-Троицкую школу постигло большое несчастье — в ночь с 9 на 10 декабря 1894 г. сгорело дотла школьное помещение из-за неисправности трубы.

Учителя миссионерских школ получали очень скромное жалованье — по 100 руб. в год, содержание одного ученика в школах обходи­лось миссии по 30 руб. в год. Начальник Камчатской духовной миссии Афанасий Протодиаконов оценивал школьные успехи как «удовлет­ворительные, старшие ученики читают и поют на клиросе в храме». Однако «инородцы неохотно отдают своих детей в школы» [36].

В 1894 г. миссионерская школа вновь заработала в Тыре, было открыто училище в Софийске. Таким образом, число миссионерских училищ в низовьях Амура возросло до 8, а число учеников до 79. Открытие школы в Тыре стало возможным благодаря деятель­ности миссионера и местного пристава Сахарова. 26 детей обучал псаломщик Михаил Сердобольский, выпускник Козьмодемьянского городского училища, имевший свидетельство на право обучения де­тей. Школа была смешанной по составу учеников, в ней учились 12 русских детей (6 мальчиков и 6 девочек) и 14 гилякских мальчиков. Псаломщик вел обучение «весьма прилежно», исполнял обязанности учителя «с великой любовью», ласково обращался с детьми. Прав­да, помещение школы было «незавидным», старый миссионерский дом требовал капитального ремонта.

Софийская школа была открыта благодаря «энергии и преданности делу» отца Авраамия Писарева. Обучение происходило в Софийской церковно-приходской школе. При ней был устроен пансион для учеников-инородцев, в котором размещались 6 тунгусских и 5 гилякских мальчиков. Трех тунгусских девочек на своей квартире приютил священник.

В пансионе при Мариинском училище в 1894 г. находилось 24 человека: 20 гиляков, 3 китайца, 1 гольд. В школе сменился учитель, в 1894/95 учебном году в старшем отделении занятия прово­дил священник Афанасий Котяков, младшем — псаломщик Евдо­ким Сальников, окончивший курс Хабаровского городского учили­ща. Е. Сальников имел комнату в школе и присматривал за детьми во внеурочное время. Как уже отмечалось, в Мариинском училище обучались также русские дети — 16 мальчиков и 6 девочек. Обуче­ние было бесплатным. По праздникам дети отправлялись домой в родные стойбища.

В Больше-Михайловской школе также был открыт пансионат, устроенный на средства миссионерского общества. В нем размеща­лись все 10 учеников-гольдов. Здание было «крайне неудачно пост­роенным».

В с. Вятском при миссионерском стане не было устроено пансио­на, поэтому дети (6 гольдских мальчиков) обучались в Малышевской школе грамоты и размещались в стойбище Суйго, в полуверсте от этого селения. Обучал детей учитель Малышевской школы дворянин Александр Цветков. Учитель был «прилежен к делу», успехи детей, по отзывам начальника миссии, были удовлетворительными.

В 1894 г. стараниями миссионера Алексея Троицкого вновь заработала школа при Горинском стане в с. Нижне-Тамбовском. В училище пришли 5 инородческих мальчиков и 14 русских детей. А. Троицкий был выпускником учительской семинарии. В отсутствие священника детей обучала его жена Елизавета Павловна, выпускни­ца Самарского женского епархиального училища.

Школа при Вознесенском стане, открытая в 1893 г., не имела собственного помещения. Она находилась в доме местного крестья­нина, за что он получал по 5 руб. в месяц за каждого ученика от миссии. Вознесенской школе не везло с учителями. Священника Г. Паргачевского, изучавшего нанайский язык, перевели в 1894 г. в другую церковь. Новый учитель, псаломщик Федор Шубока, умер в 25 декабря 1894 г.

Обучение в школах продолжалось с октября по апрель и не превышало 6 месяцев. Такой срок обучения объяснялся тем, что дети были важными помощниками взрослым в рыбной ловле.

В 1894 г. Православное миссионерское общество выделило на миссионерские школы 3219 руб. 85 коп. Русские, отдавая детей в миссионерские школы, никакой материальной помощи не оказывали, за исключением топлива, но и оно давалось «после многих пререканий» [37].

В 1896 г. школа в с. Мариинско-Успенском была самой круп­ной, где вместе обучались русские и инородческие дети: 47 мальчиков и 6 девочек. В остальных школах по-прежнему число детей было невелико: в Михайловской школе обучалось 10 мальчиков и 8 девочек, в двух инородческих школах Михайловской волости обуча­лось 11 гилякских мальчиков и 2 девочки [38].

Деятельность миссионера А. Троицкого и его жены в селении Нижне-Тамбовском дала результаты. В конце 1890-х гг. в миссионерской школе вместе обучались 17 гольдских мальчиков и 12 рус­ских детей. Мальчики жили в интернате, устроенном при школе, за содержание каждого миссия выплачивала по 35 руб. в год. По словам миссионера, «гольды довольно охотно отдают в школу своих детей, из которых многие обнаруживают хорошие способности. Не­которые, из обучавшихся в этой школе, продолжили образование в духовной семинарии в Благовещенске, и два из них служат теперь псаломщиками» [39].

Такие положительные отзывы о деятельности миссионерских школ встречаются очень редко. Чаще всего мнение дальневосточ­ных чиновников и общественности смыкается в общей негативной оценке результатов образовательной деятельности миссий. В 1900 г. военный губернатор Приморской области писал в ежегодном отчете: «В миссионерских школах у гольдов, гиляков, негидальцев обучает­ся слишком незначительное число детей, при этом малоуспешность занятий непосредственно зависит частью от незнания языка и духа этих племен миссионерами, и частью от отсутствия многих важных терминов в этих примитивных наречиях» [40]. В 1899 г. Амурская миссия состояла из двух отделов: гольдского и гиляцкого. В первом отделе работало 5 станов, втором — 11. При каждом гольдском ста­не работала школа, в гиляцком отделе миссии было 6 школ. В 11 миссионерских школах обучалось чуть более ста детей. Общее число коренных жителей Нижнего Амура гольдов, гиляков, негидальцев, ороченов составляло 25 тыс. человек [41].

В статье о школьном деле в низовьях Амура Р. Сахаров констатирует, что «миссионерские школы поставлены ниже всякой критики» — не в редкость встретить мальчика-подростка, про­учившегося 2-3 года и не умеющего не только читать, но и не знавшего даже всех букв [42]. Да и само православное ведомство, оценивая результаты образовательной деятельности Камчатской миссии, замечает, что «школьное дело... требовало еще много для своего надлежащего развития» [43].

Советские исследователи отрицательно отзывались о роли миссионерских школ в развитии просвещения коренных народов Сибири и Дальнего Востока. Например, Н.С. Юрцовский, сравнивая православ­ных миссионеров с католическими и протестантскими, пишет: «Мис­сионерская деятельность нашего духовенства была чрезвычайно слаба. В течение двух столетий на громадном пространстве создаются десятка два-три инородческих школ. Миссионер православного духовенства в подавляющем большинстве — чиновник, работающий для отчетнос­ти... тогда как среди протестантских и католических миссионеров не­редки примеры людей до фанатичности преданных своему делу» [44].

Современный иркутский историк миссионерской деятельности православной церкви в Сибири Л.Н. Харченко считает, что «бесспор­ным достоинством миссионерских школ можно назвать их несом­ненную пользу на ниве народного образования в начальный период его становления». Далее она пишет: «Часто являясь единственными учебными заведениями в отдаленных местностях, они выполняли роль культурных центров, давая возможность получить не только основы грамотности, но и необходимые сведения по медицине, гиги­ене, сельскому хозяйству и т. п.» [45].

Думается, что слабое развитие просвещения у коренных народов Дальнего Востока объясняется не только пассивностью миссионеров или «незнанием языка и духа этих племен». Это можно объяснить и тем, что столь трудное дело, как первоначальное просвещение на­родов, не имевших своей письменности, расселенных небольшими группами в отдаленных местностях, находящихся на низкой ста­дии социального развития, велось только церковью, Министерство народного просвещения устранилось от этой работы. Несмотря на скромные успехи, можно все-таки отметить, что школы духовного ведомства сыграли положительную роль в первоначальном школь­ном строительстве, поскольку именно они были первыми учебными заведениями среди народов, никогда не знавших грамоты.

Примечания

1.   Ипатьева А.А.   Российская  историография  истории  миссионерс­кой деятельности русской православной церкви на юге Дальнего Востока России во второй половине XIX - начале ХХ века // Проблемы истории Сахалина, Курил и сопредельных территорий: краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск. 2001. № 1. С. 35.

2.  Лынша О.Б. Зарождение школьного образования среди корейского населения Южно-Уссурийского края во второй половине XIX века // Jornal of History and Culture. Seul. № 24. June. 2006. P. 3-72 (на рус. и кор. яз.).

3.  Иркутские епархиальные ведомости (далее ИЕВ). 1871. № 33. С. 644.

4.  Ипатьева А.А. Личный состав миссионеров Русской Православной церкви на юге Дальнего Востока во второй половине XIX - начале ХХ веков // История государственности и церкви на Сахалине. Южно-Саха­линск, 2001. С. 116.

5.  Религия и власть на Дальнем Востоке России. Хабаровск, 2001. С. 37-39; Российский государственный исторический архив Дальнего Восто­ка (далее РГИА ДВ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 591. Л. 71.

6.  Труды православных миссий Восточной Сибири. Иркутск, 1883. Т. 1. С. 524.

7.  ИЕВ. 1871. № 32. С. 630.

8.  РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 591. Л. 25.

9.  Там же. Д. 273. Л. 20.

10.  Там же. Д. 708. Л. 11-11 об.

11.  Там же. Л. 64.

12.  ИЕВ. 1871. № 45. Прибавления. С. 783.

13. Ипатьева А.А. Личный состав миссионеров Русской Православной церк­ви на юге Дальнего Востока во второй половине XIX - начале ХХ веков. С. 119.

14.  ИЕВ. 1883. № 41. Прибавления. С. 522.

15.  ИЕВ. 1870. № 22. Отд офиц. С. 174.

16.  РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 967. Л. 37 об.-38.

17.  Там же.

18.  РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1119. Л. 99 об.

19.  Там же. 1118. Л. 50-51.

20.  ИЕВ. 1871. № 45. Отд. офиц. С. 397.

21.  РГИА ДВ. Ф. 1 Оп. 1. Д. 463. Л. 3.

22.  Там же. 967. Л. 38.

23.  Там же. Д. 1118. Л. 50-51.

24.  Там же. Д. 967. Л. 49 об., 51.

25.  Там же. Л. 50-51.

26.  Там же. Д. 1118. Л. 50-51.

27.  Там же. Ф. 702. Оп. 3. Д. 18. Л. 3.

28.  Отчет Приамурского генерал-губернатора за 1883-1885 гг. Б. г. Б. м. С. 51.

29.  РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 3. Д. 55. Л. 7.

30.  РГИА ДВ. Ф. 1. Оп.1. Д. 1010. Л. 98 об.-99 об.

31.  Там же. Л. 112.

32.  Там же. Л. 112 об.

33.  РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1087. Л. 14.

34.  Религия и власть на Дальнем Востоке России. С. 34; Жуков А. Протодиаконовы // Приамурские ведомости. Хабаровск. 1998. 28 февр.

35.   Уссурийский городской архив.  Метрическая книга Никольской церкви за 1899 год. С. 151.

36.  Камчатские епархиальные ведомости. 1894. № 14. Отд. неофиц. С. 311; № 15. Отд. неофиц. С. 315, 317, 319; № 18. Отд. неофиц. С. 403.

37.  Камчатские епархиальные ведомости. 1895. № 9. Отд. офиц. С. 61, 73; № 14. Отд. неофиц. С. 286; № 15. Отд. неофиц. С. 309, 311; № 16. Отд. неофиц. С. 332, 335, 337, 340; № 20. Отд. неофиц. С. 433, 437.

38.  РГИА ДВ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 482. Л. 300.

39.  Приамурские ведомости. Хабаровск. 1898. 9 авг.

40.  РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 352. Л. 12.

41.  Православный Благовестник. 1904. № 14. Июль. Кн. 2. С. 244-245.

42.  Приамурские ведомости. Хабаровск. 1900. 5 марта.

43.  Православный Благовестник. 1904. № 20. Окт. Кн. 2. С. 148.

44.  Юрцовский Н.С. Очерки по истории просвещения Сибири. Ново-Николаевск, 1923. С. 135.

45.  Харченко Л.И. Миссионерская деятельность православной церкви в Сибири (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.): очерк истории. СПб., 2004. С. 122.

РУССКАЯ АМЕРИКА 
Материалы III Международной научной конференции 
«Русская Америка» (Иркутск, 8–12 августа 2007 г.)  

Предоставлено архитектурно-этнографическим музеем Тальцы