Происхождение поселка Мальта Усольского района по версии священника мальтийской Вознесенской церкви отца Александра Попова. 1907 год

Фото Мальтийской церкви из архива автора

Начинает свои записки отец Алек­сандр в сказительном стиле: «С лиш­ком 250 лет назад, гласит предание, на месте расположения села Мальты был дремучий лес, наполненный дикими зве­рями и разного рода дичью, и много­водная река, пересекающая местность, изобиловала множеством рыбы. И толь­ко кое-где на полянках изредка стояло по два-три шалашика, в которых от не­погоды скрывались охотники, в боль­шинстве случаев буряты, которым, оче­видно, принадлежала и самая мест­ность».

По словам летописца: «Абориген-бу­рят изо дня в день бродил по тайге, выс­леживал крупную дичь и напевал свою монотонную песенку». Вот так они, або­ригены, и жили, завалят кого-нибудь и песенку поют. «Вся цель жизни, все же­лание первого обладателя этой мест­ности сводилась к тому, чтобы быть сы­тым самому, да прокормить свою се­мью».

Но вот в тайге раздался топор дро­восека, появились люди «откуда-то из другой земли, из другого царства». И буряты начали отступать вглубь лесов на север и северо-запад. На месте бу­дущего села Мальта появилось несколь­ко крестьянских изб, жители которого вышли из соседнего села Бадай и при­надлежащих Иркутскому Вознесенско­му монастырю, в число которых входи­ли местные крестьяне, переселенцы и инородцы, принявшие христианство бу­ряты. Что ценно - это первое попавше­еся упоминание того, что Мальта осно­вана выходцами из Бадая. А вот в том, что среди первых поселенцев Мальты были буряты, отец Александр не сомне­вался и доказывал это тем, что между фамилиями его земляков чисто русско­го происхождения были фамилии, име­ющие близкое отношение к бурятским.

По мнению священника, поселок Мальта так назван по имени небольшой речки, впадающей в реку Белую, и вхо­дил в состав Бадайской волости, а цер­ковный приход принадлежал Бадайской Николаевской церкви. В 1805 году во­лостное правление из Бадая было пе­реведено в Тельму, а с 1884 года Мальту с окружающими селами, в том числе и Бадай, выделили в самостоятельную Мальтийскую волость Иркутского уезда.

Но еще в начале 19-го века встал вопрос о строительстве в Мальте доб­ротного каменного храма. А это было делом непростым. Требовался Указ Его Императорского Величества Самодер­жца Российского и Святейшего Прави­тельствующего Синода. Крестьяне Мальтийской слободы подали прошение на имя Тобольского и Иркутского гене­рал-губернатора, действительного Тай­ного Советника, Сенатора и Кавалера Ивана Осиповича Селифонтова «о доз­волении в той слободе по желанию их построить вновь каменную Церковь во имя Вознесения Господня, с приделом Казанской Божией Матери, по таковым причинам, что от Мальтийского селения к Бадайской слободе, где состоит при­ходская церковь, расстояние семь верст». И эти семь проходят зимой по реке Белой, которая долгое время не встает, а когда покрывается льдом, скры­вает трещины и полыньи, что затрудня­ет доставку к требе приходского свя­щенника. Прошение подписал поверен­ный от крестьянского общества Егор Верещагин. В случае получения разре­шения на строительство храма жители Мальты брали на себя обязательство «будущих при ней священноцерковно служителей довольствовать хлебного ругой, пахотной землею, сенными поко­сами и дачею за всякие требы доходов».

Не дожидаясь разрешения властей на строительства храма, жители близлежа­щих сел и Мальты учинили «складство денег» на приобретение материалов: кирпич, камень булыжник на фундамент, тес кровельный и ломовой. Всего 2640 рублей. Очень большие по тем време­нам деньги. Для того чтобы ускорить дело, Егор Верещагин был отправлен к генерал-губернатору с дополнительным ходатайством, утверждая, что «упомяну­тая мальтийская деревня состоит на трактовой московской дороге, где в про­ходе всякие партии военнослужащих и колодников во многом количестве и завсегда останавливаются в той Мальтинской деревне, в которых часто бы­вает больных и других коим непремен­но бывает надобность по христианской должности в священнике. Но онаго в том селении нет, без всякого сподоб-ления помирают и погребаются без от­певания».

После долгого хождения по канце­лярским Святейшего Синода прошение мальтийцев попало на письменный стол Российского Императора, и седьмого ноября 1804 года Указ о строительстве храма в далеком сибирском селе Мальта был подписан. В Иркутске «именное Его Императорского Величества пове­ление было получено декабря 23 дня 1804 года».

Мальтинцы просили разрешение на строительство двухпридельного храма: Во имя Вознесения Господня и Казанс­кой Божией Матери. Но в 1805 году были открыты миру мощи Святителя Иннокентия, и местные епархиальные власти разрешили пристройку третье­го придела. Таким образом, придельный храм Святителя Иннокентия в Мальте был одним из первых храмов во имя этого Святого, если не самый первый.

28 сентября 1805 года по благосло­вению Преосвященного Вениамина, епископа Иркутского священнику «Су­конной фабрики» (Тельминской) Плато­ну Старцеву было поручено произвес­ти закладку уже трехпридельного хра­ма, что отец Платон и сделал.

Через четыре с небольшим года по­веренный от общества, местный мальтинский крестьянин Егор Вагин доносил епископу Иркутскому, что два придела: правый - Во имя Казанской Божией Матери, и левый - Во Имя Святителя Иннокентия, Первого Епископа Иркутс­кого, Чудотворца «постройкою оконче­ны и к освящению годны». На заявле­ние Вагина пятого февраля 1810 года последовала грамота епископа Вениа­мина на имя настоятеля Вознесенского монастыря и члена Консистории Архи­мандрита Аполлоса освятить эти два престола «по препорции». Приказание епископа было выполнено: правый Ка­занский придел был освящен 13 февраля, а левый, Во Имя Святителя Инно­кентия - 14 февраля 1810 года.

Как видно из летописи священника Александра Попова, строительство и сдача объектов в эксплуатацию, 200 лет тому назад шли без бюрократических проволочек, взяток и откатов. Но вот главный придел - Во Имя Вознесения Господня, строился не так быстро. Дол­гое время постройка его не произво­дилась, и он был заложен только на уровне фундамента. Причина была ба­нальна: отсутствие финансирования и строительных материалов. Денег не было даже на питание строителей, в основном, каменщиков. Их кормили по домам: сегодня в одном доме, завтра -в другом. И мастерам это пропитание понравилось. Каждый хозяин дома ста­рался не ударить лицом в грязь и угос­тить от души. При этом не возбраня­лись такие напитки как брага и домаш­нее пиво, чему не в малой степени были рады сами хозяева гостеприимных мальтийских домов.

Что интересно, знаменитый кирпич на постройку Вознесенского придела при­хожане делали сами, сами доставляли его к месту строительства и сами ра­ботали «на подхвате». За эти работы никто и ничего не получал, «трудясь без­возмездно во славу Божию и за свой труд ожидая награды у Праведного Су­дии».

Сегодня бы мальтинцы поработали также на благоустройстве села!

Наконец, второго ноября 1833 года, согласно грамоте Высокопреосвящен­ного Мелетия, архиепископа Иркутско­го, Нерчинского и Якутского, священник Вельской Сретенской церкви, Благочин­ный Харлампий Попов освятил Возне­сенский придел.

В честь столетия со времени заклад­ки храма, в 1905 году, прихожане отме­тили капитальным ремонтом главного придела. В основном он состоял из об­новления громадного четырехъярусно­го иконостаса. Он был перекрашен, перезолочен и добавлена резьба. Иконы остались те же, так как живопись нис­колько не попортилась за прошедшие 100 лет. По словам очевидцев, в иконо­стасе особый интерес представляли царские врата, изображающие Распятие Господа Иисуса Христа, обрамленное лучистым сиянием и изображением ан­гелов. Кроме обновления иконостаса по всему храму были настланы новые полы, а под Святой Престол подведен камен­ный фундамент.

Чин освящения обновленного Возне­сенского придела был совершен Высокопреосвященнейшим Тихоном, архи­епископом Иркутским и Верхоленским.

В середине XIX века каменная коло­кольня начала отходить от стен храма, и в 1866 году ее разобрали. Вместо нее надстроили деревянную колокольню такого же размера и оштукатурили под камень.

В июле 1918 года, во время боев на Белой, церковь значительно пострада­ла от артиллерии и красных, и белых, которые использовали ее в качестве ориентира для пристрелки и рекогнос­цировки.

Церковь Вознесения Господня офи­циально закрыта в 1933 году, ровно че­рез 100 лет после открытия его глав­ного престола. Но это другой рассказ, о значительно более тяжелых временах, о которых мы обязательно расскажем в следующих номерах «Приангарья».

А.Ильинский, А.Ус 

Газета «Усольские новости» № 47 (893) от 24 ноября 2011 года