Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Из регионального опыта разрешения межконфессиональных проблем в XVIII в.

А.П. Ярков (Тюмень)

Очевидно, что к началу XVIII в. Сибирь представляла «поле господства» Русской православной церкви. Православная рели­гия длительное время поддерживала духовно-нравственное самочувствие большинства пришлых европейцев, ставших со временем старожильческим населением края. Но дело осложнялось тем, что первыми служилыми людьми и переселенцами из европейской час­ти государства здесь были по преимуществу люди вольные, бродя­чие, привыкшие относиться свободно к религии и нравственности. Руководство нравственным воспитанием должны были осущест­влять православные монахи и священники. Поднять богословский и нравственный уровень местного духовенства и переселенцев, пре­одолеть религиозную разобщенность населения огромного региона можно было только в рамках строгой централизации церковно-иерархической структуры, что и было сделано в 1620 г. с подчине­нием всех православных Сибирской епархии. В крае к тому време­ни уже была пестрая этноконфессиональная ситуация, к тому же с 1603 г. сюда отправляли в ссылку людей, обвиненных «в ересном деле» [1]; в 1635 г. в деле Сибирского приказа о возвращении военнопленных, сосланных «в службу» и «на пашню», упоминаются не только «литовские [2], немецкие люди» (очевидно, что среди них были католики и протестанты), но и «жиды» (т. е. евреи-иудеи); несогласие с реформами патриарха Никона (середина XVII в.) привело к расколу в православии, в результате чего значитель­ная часть верующих сибиряков (старообрядцы, староверы, рас­кольники) оказались в оппозиции РПЦ. Опасаться РПЦ потерять паству на вновь присоединенных территориях за Уралом были и другие причины.
Правительственные указы выражали заботу о православном просвещении подданных в Сибири, но при этом запрещали массовое крещение, в том числе попадавших сюда «иноземцев» (нередко их именовали и «иноверцами» [3], не отделяя от российских мусуль­ман, иудеев и т. д.). Характерен указ «от великих государей Иоанна и Петра Алексеевичей» и их сестры царевны Софьи: «Буде которые иноземцы похотят креститься в православную христианскую веру волею своею и их велеть принимать и крестить, а неволею никаких иноземцев крестить не велеть… Сибирь — государство дальнее и стоит меж бусурманских и иных вер многих земель, чтобы тем тобольских татар и бухарцев и иных земель приезжих иноземцев не отогнать и сибирскому государству никакого повреждения не учинить…».
Не были готовы к «диалогу религий» и другие. Так, Ю. Крижанич в труде «Политика» рекомендовал «избавиться в Сибири от немцев», причисляя к ним всех протестантов [4], которые здесь появлялись с XVII в., но особенно активно стали осваивать этот ре­гион в начале XVIII в., представляя собой компактно расселенную группу. В этой связи заметим ошибочность тезиса И.В. Лоткина, что «первые ссыльные лютеранского вероисповедания появились в Сибири еще в середине XVIII в. …появлению же первой люте­ранской колонии в Сибири содействовал указ императора Павла I о заселения Забайкалья уголовными преступниками, изданный в 1799 г.» [5]. Истоки этой ошибки, как представляется, — в много­томном труде о латышах в Сибири, изданном в Риге в 1938-1939 гг. [6].
Дело в том, что в 1702 г. Петр I манифестом объявил свободу вероисповедания иностранцам, которые активно использовались в России, а с 1709 г., заметим, Тобольск стал центром крупнейшей в стране губернии, куда вошли Урал, Сибирь, Дальний Восток. Ро­дилось и любопытное сравнение: «Москва — первопрестольная сто­лица России, Тобольск — славная столица Сибири. В Тобольске все как в Москве: кремль, Спасская башня с часами, свои Бутырки, Арбат и Кокуй» [7]. Роль Кокуя выполнял Панин бугор, где с 1703 г. С.У. Ремезов организовал кирпичное производство [8], где позже и стало работать большинство военнопленных армии Карла XII, со­сланных в этот город. Видимо, там и была построена в ноябре 1713 г. первая протестантская кирха.
Конечно, военнопленные размещались не только в Тобольске и не были только сторонниками пиетизма (в том же Тобольске жил уважаемый всеми военнопленными лютеранский пастор Г. Лариус). В Тюмень их должно было быть сослано в 1711 г. — 1 000, Туринск — 200, Тобольск — 3 000, Тару — 500, Березов — 200, Томск — 1 000, Мангазею — 100, Кузнецк — 500, Енисейск — 100, Красноярск — 100. Причем в Енисейск, Красноярск и Мангазею, специально оговаривалось, должны были направлять только офице­ров [9]. Позже военнопленные оказались в Туруханске, Нерчинске, Якутске, Селенгинске, Илимске, Киренске, Пелыме, Нарыме, где, очевидно, также существовали небольшие общины верующих [10]. Иногда некоторым, как пастору Кулину, фэнрику Сконину, разре­шали переезды из Тюмени в Тобольск «по собственной надобности и для покупки вина для причастия». В 1721 г. вышел указ Святейшего синода, разрешавший люте­ранам (как и католикам) из числа военнопленных жениться на пра­вославных, не отказываясь от своей веропринадлежности, но запре­щая православным принимать «чужую» веру, а рожденные в браке дети считались православными. В результате, когда было объявлено о возможности вернуться на Родину, военнопленные оказались пе­ред выбором: вернуться без семьи или остаться здесь, приняв пра­вославие. Заметим, что после введения института надзирателей за регулярным и правильным отправлением обрядов новообращенны­ми первыми надзирателями оказались А. Эск (принявший фамилию Андреев) и К. Берх — бывшие военнопленные-лютеране, обращен­ные в православие. Еще более поразительный случай — бывший священник Скараборгского полка Страндбек «…перекрестился в русскую веру и позже стал фискалом в Тобольске… Он так ретиво служил, что обижал своих бывших соотечественников и был нечист на руку» [11]. Поводом для принятия православия могли быть и иные причины. Так, например, известно, что ротмистр Нирот стал в Сибири иконописцем.
Но для большинства оставшихся, предполагаем, было важ­но, что они «не ждали лучшего в Швеции». После ратификации Ништадского мира 9 сентября 1721 г., который позволил военнопленным вернуться в Европу, Петр I 16 октября 1721 г. внес дополнения, среди которых был и пункт: «Принявших веру и при­сягу не отпускать, не высылать», навсегда закрывший им путь на Родину. Через год община пиетистов в Тобольске (куда съезжались для отправки все пленные) прекратила существование, как и час­тная школа [12].
Оставшихся лютеран из числа бывших пленных, а также ссыльных и состоявших на российской службе «иноземцев», раз­бросанных по просторам Сибири, обслуживали редкие священни­ки, выстраивавшие на местах непростые отношения с РПЦ. Для Сибирской епархии дело осложнялось тем, что немало админист­раторов являлось протестантами. Более того, одно время обязан­ности лютеранского проповедника в пехотных и драгунских по­левых полках выполнял, согласно указанию правительства, сам командир Сибирского корпуса генерал-поручик И. фон Шпрингер [13].
РПЦ активно противостояла распространению «иноверия», но не всегда эту политику могла проводить, т. к. государствен­ная власть стремилась привлечь иностранцев к освоению края. Особенно это касалось духовного окормления экспедиционных отрядов, которые набирались «предпочтительно из русских, а не иноземцев» [14], но фактически «за малоимением же русских… выбраны ж желающие из иноземцев» [15]. В экспедициях, как правило, присутствовали православные монахи и священники. Некоторые из них не чуждались и науки. Отправляясь во Вторую Камчатскую экспедицию, В. Беринг [16] между политический и географических задач имел и «приведения тамошней народ в христианскую веру», для чего надлежало включить 7 иеромона­хов в ее состав [17], попутно доставляя на Камчатку священни­ков-миссионеров [18]. Среди сопровождавших экспедицию был и иеромонах А. Мациевич (впоследствии митрополит Тобольский и Сибирский Арсений), участвовавший вместе со всеми в поиске Се­верного морского пути [19]. Одновременно ревностный протестант Беринг [20] обратился в Адмиралтейств-коллегию за разрешением платить из казны пастору Э. Милиесе: «понеже для себя и обре­тавшихся в моей команде служителей-иноземцев я нанял пасто­ра» [21]. Любопытно, что лютеранину Милиесу (которого Беринг по дороге в Сибирь сам привел к присяге) вменялось обслуживать всех неправославных участников экспедиции (в т. ч. католиков): «по должности христианской в далности такой бес пастора про­быть невозможно» [22]. Сосуществование на одном пространстве небольшого судна православного и протестантского священников — не только парадокс времени, но и пример решения конкретных проблем «диалога религий», решавшегося на уровне личностей. Возглавлявшие экспедиции протестанты, конечно, стремились снять с себя обвинения в прозелитизме и ущемлении духовных запросов православных подчиненных. Известно, например, что для православных верующих Г. Стеллером приобреталась рели­гиозная литература [23]. По традиции священникам доверяли не только окормлять иноземцев, но и выступать их поверенными в финансовых делах. Так, отправляясь в Камчатскую экспедицию, Стеллер уполномочил пастора Н. Винтера решать вопросы выпла­ты жалованья его жене [24].
Во времена правления Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II здесь находились сосланные шведы и финны, но ничего не известно об их духовном окормлении. Уникальным фактом яв­ляется то, что к осужденному к ссылке в Березово бывшему вице-канцлеру А.И. Остерману специально прикрепили лютеранского пастора [25]. Нередко, в отсутствие священников, роль пастора выполняли сами прихожане. Так, сосланный в Пелым бывший генерал-фельдмаршал Б.-Х. Миних после смерти пастора Мартенса в 1749 г. взял на себя эту функцию. Протестантское присутс­твие в крае было осенено именами и других ссыльных — быв­ших вельмож: регента Российской империи графа Э.И. Бирона, генерал-фельдмаршала графа Б.-Х. Миниха, рижского губерна­тора Бисмарка и др. [26]. К тому времени в Тобольске, Тюмени, Омске, Пелыме, Петропавловске, Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Барнауле уже служило немало российских немцев: вра­чей, офицеров. Так, например, на пограничных линиях в XVIII в. служило от 50 до 100 немцев. В частности, в Ширванском пехотном полку в 1789 г. из 58 офицеров 7 были немцами, а в Нашебургском полку таких было 6 чел. Род их занятий требовал сбора и анализа различной информации, но наряду с военными целями капитан Генезер, военный инженер И. Мальмс, военные врачи Тилле и Беренц изучали природу и народонаселение Алтая и Северного Казахстана [27]. Для духовного окормления военно­служащих были учреждены вакансии разъездных лютеранских пасторов в Барнауле (1751 г.) и Омске (1769 г.), которые подчи­нялись Оренбургскому приходу [28]. Надо сказать, что сами свя­щенники являлись достаточно любознательными людьми, чтобы ограничиться пасторскими функциями: И.Б. Лейбе, И.Г. Лютер занимались сбором и систематизацией материалов по истории, естествознанию края, а назначенный в 1764 г. пастором на Колывано-Воскресенские заводы Э.(К.)Г. Лаксман стал позднее даже академиком Российской академии наук [29].
Совершенно случайно закончили свой жизненный путь в Си­бири: естествоиспытатель, учившийся теологии в Виттенбергском университете Стеллер — в 1746 г. в Тюмени; в 1796 г. у почтовой станции Древлянка Тобольской губернии — лютеранский пастор и исследователь края Лаксман. По существовавшей традиции люте­ран не могли хоронить на православных или мусульманских клад­бищах [30], но общество нашло выход — известные ученые были погребены за оградой православных кладбищ.
В 1767 г. Екатериной II был утвержден доклад военной кол­легии об учреждении в Тобольске (и других городах) «по одному полевому пастору лютерского закону». Указ 1768 г. предполагал, что полевые пасторы будут отправлять богослужения в домовых церквях, т. е. фактически у себя на квартире. Специально для аренды им выплачивались деньги. В марте 1768 г. в церкви свя­того Петра в Петербурге для служения в Тобольске был рукопо­ложен И.Г. Лютер, но вскоре он был переведен в Омск, где лю­теран было больше. Здание лютеранской кирхи в Омске постро­ено в 1792 г., что было вызвано большим количеством лютеран, выходцев из прибалтийских немцев среди старших офицеров и чиновников [31], но в ее приходе позже состояли и 25 семейств ссыльнопоселенцев из Ишимского округа (колонии Рыжкова/ Рыжково), которое, по одному из источников, было основано в 1799 г. [32]. Трудно определить этнический состав этих поселян: по одному варианту — финны, по другому — эстонцы, по треть­ему — корлаки-ижорцы, по четвертому — немцы и латыши [33], но несомненно, что их объединила здесь религия — лютеранс­тво.
Деятельность протестантских священников и наставников была связана с пребыванием здесь немногочисленных военных и гражданских чиновников, купцов, ремесленников различного вероиспо­ведания, но, что немаловажно, она демонстрирует пример реального «диалога религий».

Примечания

1. См.: Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: коллективная монография. Ч. 1 / под ред. Я.Г. Солодкина. Нижневартовск, 2006. С. 9.

2. В Сибири в период ее российского завоевания была группа служи­лых и казаков «из литвинов/литвы», позднее полностью ассимилирован­ных и крещеных.

3. Т. е. не исповедующие православие. «Ясашными иноверцами» в XVIII в. в Сибири называли всех в ясачном подданстве аборигенов, хотя в XVII в. существовала терминологическая разница в обозначении креще­ных и некрещеных «ясачных людей».

4. Эйхельберг Е.А. Немцы в Тюменской области: история и современ­ное положение. Тюмень, 1999. С. 7.

5. Лоткин И.В. Прибалтийская диаспора Сибири: история и современ­ность: учеб. пособие. Омск, 2003. С. 30.

6. Rizkova // Latviesu konversacijas vardnica. Riga, 1938-1939. Sl. 36375.

7. Цит. по: Надточий Ю.С. Тобольский музей-заповедник. Екатерин­бург, 1988. С. 154.

8. Филь С. Панин бугор в Тобольске (новый взгляд на этимологию оронима) // Сибирское богатство. 2000. № 1 (2). С. 163.

9. Шебалдина Г.В. Шведские военнопленные в Сибири в первой чет­верти XVIII в. М., 2005. С. 42-43.

10. Государственный архив Тюменской области. Ф. 47. Оп. 1. Д. 3145. Л. 6.

11. Petrelli T.J. Ufa sviten // Karolinska Forbundets Arsbok. Stockholm, 1914. S. 183.

12. Шведская школа в Тобольске в царствование Петра Великого // Тобольские губернские ведомости. 1857. № 30.

13. Ерофеева И.В. Конфессиональные процессы среди немецкого на­селения Казахстана во второй пол. XVIII - нач. XX вв. // История немцев Центральной Азии. Алматы, 1998. С. 59.

14. Вторая Камчатская экспедиция. Документы. 1730-1733. Ч. 1: Морские отряды / сост. Наталья Охотина-Линд, Петер Ульф Меллер. М., 2001. С. 189.

15. Там же. С. 196.

16. Там же. С. 65.

17. Там же. С. 78, 87, 522-523.

18. Там же. С. 159.

19. Сулоцкий П.А. К жизнеописанию Тобольского, а после Ростовс­кого митрополита Арсения Мациевича; его промемории в Тобольскую гу­бернскую канцелярию; его мнимая могила в Верхнеудинске // Чтения в Обществе истории и древности российских. М., 1864. 20. Сын церковного попечителя в Xорсенсе.

21. Вторая Камчатская экспедиция. Документы. 1730-1733. Ч. 1: Морские отряды. С. 245.

22. Там же. С. 246.

23. Г.В. Стеллер. Письма и документы. 1740. М., 1998. С. 237.

24. Там же. С. 83.

25. Елфимов В.И. О предлагаемом проекте памятника А.И. Остерману // Словцовские чтения-2003: материалы докл. и сообщ. XV Всерос. науч.-практ. краевед. конф. Тюмень, 2003. С. 36.

26. Зуев А.С., Миненко Н.А. Секретные узники сибирских острогов (Очерки политической ссылки второй четверти XVIII в.). Новосибирск, 1992. С. 156.

27. Бургарт М. Из истории немецких поселений в Восточном Казах­стане (нач. XX века - 1941 г.). Усть-Каменогорск, 1999. С. 9.

28. Ерофеева И.В. Указ. соч. С. 59.

29. Энциклопедия Алтайского края: в 2 т. Барнаул, 1997. Т. 2. С. 207.

30. Гашев С., Соромотин А. В сердцах потомков // Тюменская правда. 1988. 17 марта.

31. Лебедева Н.И., Рыженков В.Г. Омск. «Город на границе государс­тва Российского^» Историческая мозаика. СПб., 2001. С. 23.

32. См.: Список населенных мест Сибирского края. Новосибирск, 1928.

33. См.: Лоткин И.В. Указ. соч. С. 30-32.

 

РУССКАЯ АМЕРИКА 
Материалы III Международной научной конференции 
«Русская Америка» (Иркутск, 8–12 августа 2007 г.)  

Предоставлено архитектурно-этнографическим музеем Тальцы