Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Якутском крае

И.И. Юрганова (Якутск)

Специфической чертой функционирования православной церк­ви Восточной Сибири в целом и в частности в Якутском крае ста­ла ее миссионерская работа по христианизации коренных народов Российской империи, возведенная в ранг государственной задачи и представляющая интерес не только с точки зрения распространения православия среди коренного населения, но и с точки зрения цивилизационного влияния христианства в контексте целостного куль­турно-исторического развития этого обширного региона.
Государственная политика по обращению в православие наро­дов северо-востока Азии прошла несколько этапов и окончательно оформилась к началу ХХ в. Принципы миссионерской деятельности православного духовенства складывались на протяжении столетий, и основной их составляющей должны были стать доброжелатель­ность и ненасильственное распространение христианской веры в лице миссионеров, как образцов нравственного поведения.
Значительные территориальные пространства, низкая плотность населения, говорящего на своих языках, отсутствие упорядоченного транспортного сообщения определило особенности христианизации края. Хронологические рамки данного процесса охватывают конец XVII - первую половину XIX в., хотя отдельные прецеденты креще­ния язычников известны и в конце XIX в. Исследователи истории Якутии отмечали, что «в первое время, когда якуты были обраще­ны в христианство, они совершенно не понимали новой религии и отбывали христианские обряды как государственную повинность», и справедливо подчеркивали, что «в XVII столетии не могло быть речи о широкой систематической организации дела просвещения христианством инородцев, различавшихся между собой племенным происхождением, религиозными верованиями, языком и бытом…. Что могли сделать при подобных обстоятельствах люди, пришед­шие, может быть, случайно, незнающие ни языка, ни обычаев и т. д.?» [1].
Первоначально функции миссионеров возлагались на приходс­кое духовенство епархий, имевших в своем составе инославное на­селение и язычников. Исследователи отмечают, что в середине XVII - первой половине XVIII в. в Якутии не было миссионеров в полном значении этого понятия, так как не было миссионерских учрежде­ний и «не были выяснены практикой жизни самые миссионерские приемы и методы», а самой «разумной мерой для успеха мисси­онерства (было. — И. Ю.)строительство православных храмов и монастырей» [2].
Начало миссионерской деятельности в крае, в церковно-административном отношении последовательно входившем в состав То­больской, Иркутской, Камчатской и Якутской епархий, соотносится с учреждением Якутского Спасского монастыря (1663-1664 гг.), оп­ределявшего вектор развития православия на северо-востоке импе­рии. Монахи обители Мелевсипп и Алексий, упоминаются в источни­ках как «миссионеры, просветившие этот край светом Евангелия»; в 1668 г. «черный поп Макарий (был. — И. Ю.) послан из Якутска для святительских дел за море на Индигиргу и на Алазейку и на Ковыму реки» [3]. Обязанностью первых восточносибирских священнослужи­телей наряду со строительством храмов и совершением христианских треб, было привлечение в лоно государственной религии языческо­го населения — крестить «безпрепятственно» в случае желания или просьбы. Правительство неоднократно напоминало якутским воево­дам о необходимости миссионерско-просветительской деятельности духовенства. В наказе от 10 февраля 1644 г. воеводам В.Н. Пушкину и К.И. Супоневу разъяснялось: «А будет кто изъ ясачных людей похочет самовольно креститься, и тех людей велеть крестить, сыскать объ нихъ допряма, что своюли волею они хотятъ креститься, а крес­тя устраивать их в государеву службу… » [4]. Подобный указ был пов­торен в 1651 г. воеводе М.С. Лодыженскому и можно сделать вывод о том, что первые священнослужители Якутского острога были не только пастырями, но и миссионерами.
В XVIII в. политика миссионерства на восточных рубежах Рос­сии претерпела некоторые изменения, связанные с правительствен­ными мероприятиями, предусматривающими переход к массовой христианизации подданных и нашедшими выражение в регламенти­ровании действий православного ведомства и четкой формулировке обязанностей священнослужителей. Указ 1714 г. об уничтожении «кумиров и кумирниц» предписывал «приводить всех иноземцев в христианскую веру», однако достаточно скоро высшие эшелоны власти осознали возможные итоги насильственного присоединения к православию и уже в 1719 г., по приговору Сената, было запре­щено крестить иноверцев против их воли, а указом 1720 г. предо­ставлялась трехлетняя льгота новокрещеным от сборов и податей. В свою очередь Синод в 1725 г. издает постановление о раздаче подар­ков инородцам, принявшим православную веру. Перечень «одарива­ний» достаточно широк — серебряные кресты, суконные кафтаны, сапоги, украшения и т.д. Помимо подарков предусматривалась выдача денежных средств — мужчинам не моложе 15 лет — 1 рубль 15 копеек, юношам 10-15 лет — 1 рубль, а мальчикам — 50 копеек, женщинам — 1 рубль, а девочкам моложе 12 лет — 50 копеек. В случае если православие принимали все члены семьи, то «в домы их (давалось. — И. Ю.)по иконе с изображением Спасителева образа или Богоматери с предвечным младенцем» [5].
Новая система «одаривания новокрещенных» вводилась по им­ператорскому указу от 20 февраля 1763 г.: денежные и вещевые по­дарки отменялись (кроме крестиков и икон) и выдавались квитанции на трехлетнюю льготу по государственным повинностям [6]. Если не­офит не состоял в ясаке, он имел право передачи своей квитанции некрещеному. После окончания срока действия льгот новокрещеный мог быть причислен к государственным крестьянам или вновь вклю­чен в список ясакоплательщиков [7]. Таким образом, используя ры­чаги государственной власти, Русская православная церковь в сере­дине XVIII в. перешла к политике массовой христианизации народов северо-востока империи, продолжавшейся до введения в действия «Устава об управлении инородцами» (1822 г.).
В Якутском крае во второй половине XVIII в. существовал гра­фик поездок приходских священников по территории своих при­ходов, утвержденный духовными властями [8]. Прихожане, зная о времени прибытия священника, приходили в ближайший храм, и это является одной из основной причин большого количества ча­совен в Якутии, многие из которых были востребованы только во время приезда духовных лиц.
В 1764 г., на основании указа Сената, в Иркутской епархии были учреждены две должности веропроповедников (с жалованьем по 150 руб. в год), один из которых должен был обслуживать тер­риторию Якутии. В сентябре 1765 г. веропроповедником Якутского края был назначен священник Верхневилюйской церкви Гр. Ного­вицын: «трудолюбив, прилежен, немало якутских инородцев обра­тил в христианство и уже священствует свыше 20 лет. К тому же по-якутски говорит достаточно» [9]. В 1766 г. веропроповедником стал его брат Гавриил, посетивший в 1771 г. р. Алдан и Баягантайскую волость. По постановлению Иркутской губернской канцелярии и распоряжению Якутской воеводской канцелярии в поездках мис­сионера «для охранения и прочей надобности» сопровождали ка­заки, что свидетельствует о заинтересованности светской власти в результатах крещения [10]. Г. Ноговицыным «в 1766 г. с сентября месяца по январь 1767 г. окрещено… 17 муж. и 23 жен.; с 1 января 1767 г. по 11 июля того же года — 56 муж. и 33 жен.; с января 1768 г. по 6 июля — 84 муж. и 40 жен.; в том же 1768 г. с 26 июля по 11 декабря — 109 муж. и 80 жен.; в первой половине 1769 г. — 132 муж. и 111 жен.; во второй половине того же года — 64 муж. и 89 жен. Итого за два года 8 месяцев просвещено им якутов обоего пола 838 чел.» [11]. Из приведенной цитаты очевидно, что миссионерс­кие поездки совершались не только летом, но и во время суровой якутской зимы. В ноябре 1777 г. новым веропроповедником и одновременно заказчиком Якутского края был назначен протопоп Дм. Перхуров, проживавший в Якутске и занимавшийся в основном ад­министративными вопросами Якутского заказа. Источники донесли имена некоторых священников-миссионеров, крестивших местное население: вилюйского — Дм. Гоголева, удского — И. Конюхова, охотского — Г. Громова.
В 1793-1794 гг. по территории Якутского края проходил путь монахов-миссионеров Валаамского и Коневского монастырей, на­правлявшихся на служение в Кодиакскую миссию Русской Амери­ки. Члены миссии во время своего путешествия «усердно желающих якутов всюду, всюду крестили; где река пришла, тут и останавлива­емся крестить» [12].
Первые сведения о походной церкви в Якутии относятся к концу XVIII - началу XIX в. и связаны с именем уроженца г. Зашиверска протоиерея Гр. Слепцова, которому согласно особому указу Св. си­нода было разрешено право иметь походную церковную утварь [13]. Служение Слепцова получило неоднозначную оценку в историо­графии. В 1899 г. в газете «Якутские епархиальные ведомости» в статье «Якутский веропроповедник протоиерей Григорий Слепцов» указывается, что миссионеры и особенно Слепцов занимались пре­жде всего «обогащением… своих собственных карманов» и разбором жалоб между инородцами. Такой же позиции придерживаются и некоторые современные исследователи [14]. Вероятно, следует со­гласиться, что моральные качества первых миссионеров Якутии, в частности Григория Слепцова, не всегда соответствовали их вы­соким задачам, но и невозможно отрицать факт того, что он был одним из первых православных священников, посетивших чукчей, дольше всех остававшихся язычниками на территории северо-восто­ка Азии [15].
Необходимо учитывать, что деятельность священников-миссио­неров проходила в чрезвычайно тяжелых условиях так объективно­го, так и субъективного характера. К первым следует отнести суро­вый климат, рассредоточенность населения — можно только пред­ставить, как одинокая повозка священника продвигается на север, среди глубоких снегов, трескучего холода или в весеннюю распути­цу. Путешествия в отдаленные стойбища растягивались порой на несколько месяцев, из которых только 7-10 дней иерей выполнял свои непосредственные обязанности. Служение в отдаленных при­ходах Иркутской (впоследствии Камчатской и Якутской) епархии сопровождалось трудностями и материального характера. Задержки в получении жалованья и средств на путевые расходы исчислялись годами, и часто миссионеры и их семьи голодали. Государственная и церковная власти по мере распространения и укрепления право­славия и учитывая многочисленные трудности служения на окраи­нах империи, разработали систему льгот и поощрений для якутско­го духовенства: выдача подвод и подорожных сумм, повышенный оклад жалованья, пайковые выплаты, пенсионное обеспечение и т. д., но тем не менее походное служение всегда оставалось трудным, а иногда и опасным видом миссионерской деятельности.
Указом Синода в 1844 г. в крае были созданы две походные цер­кви — Николаевская и Благовещенская с резиденцией в г. Якутске. Обязанностью походных причтов было приобщение к православию жи­телей отдаленных наслегов. Сорок три года из полувекового служения первого епископа Якутского и Вилюйского Дионисия (Хитрова) было посвящено миссионерству [16]. За десять лет служения при походных церквях им были совершены путешествия в 10 тыс. верст. В 1845 г. Николаевская походная церковь, при которой служил священник о. Димитрий, совершила путь к охотским тунгусам, впервые увидев­шим чин христианского богослужения. Наряду с миссионерскими обя­занностями священники-миссионеры изучали местные обычаи, образ жизни своей паствы, языки. Итогом многолетней лингвистической деятельности Д.В. Хитрова стало составление азбуки и грамматики якутского языка, переводы священных, богослужебных и духовно-нравственных книг на якутский язык.
Заключительным этапом в организации миссионерской де­ятельности в крае явилось создание миссий с четко разработанной внутренней структурой, когда «государственная заинтересованность в христианизации аборигенного населения российских окраин при­дала миссионерской деятельности православной церкви новый им­пульс активности» [17].
В отчете архиерея Камчатской епархии за 1868 г., в состав ко­торой с 1856 г. входил Якутский край, указана Чаунская миссия и отмечено, что «новокрещенные охотно содействуют миссионерским поездкам миссионера-иеромонаха Петра Суворова» [18]. Влияние мис­сии распространялось на северо-восточную часть Якутской области, в пределах Колымского и части Верхоянского округов. Целью миссии определялась христианизация кочующих чукчей, при миссии действо­вала построенная в 1848 г. Чаунская церковь. В 1889 г. миссия, как структура уже самостоятельной Якутской епархии, была разделена на три миссионерских стана: Чаунский, Сен-Кёльский и Эломбальский, и состояла из шести духовных лиц [19]. В отчете обер-прокурора Св. синода за 1900 г. отмечено, что в Якутии с появлением православия миссионерские труды возложены на все приходское духовенство, так как почти каждый священник несет службу на обширной территории [20]. К началу ХХ в. помимо причтов походных церквей и миссий должности походных священников были при Оймяконской и Угулятской церквях. Миссионеры-священники предпринимали длительные поездки по своему району, так, священник Михаил Петелин с мая по июль 1893 г. совершил путешествие «по берегу Ледовитого океана пеш­ком с проводником из чукчей», священник Шилов более месяца находился в поездке к кочующим тунгусам, проделав свыше тыся­чи верст пути и проведя 14 ночей под открытым небом в снегу при сильном морозе [21].
С 1843 г. начинается миссионерское служение священника А. Аргентова; с 1850 г. — в Чауно-Чукотской миссионерской церк­ви Колымского округа [22]. В 1850-1852 гг. о. Андреем были со­ставлены переписные листы на прихожан-чукчей, куда ежегодно заносилось от 200 до 300 имен новокрещеных. В миссионерских отчетах Аргентов указывал, что под влиянием христианства посте­пенно стали исчезать и некоторые чукотские обычаи, например, са­моубийство стариков, многоженство, кровная месть и пр. — «сами чукчи смотрят на эти обычаи как на остаток язычества, достойный порицания» [23].
Длительное служение Аргентова на севере Якутии оказало пользу развивающейся сибирской науке. Еще до организации в Ир­кутске первого за Уралом научного учреждения, Сибирского отдела Императорского Русского географического общества (СОИРГО), он по просьбе архиепископа Нила с 1849 г. стал вести наблюдения ме­теорологических условий Чаунской губы. Длительные занятия по изучению края привели о. Андрея в СОИРГО, в 1854 г. священно­служителю был вручен диплом на звание члена-сотрудника СОИРГО. Серебряной медали Общества был удостоен составленный Аргентовым словарь-разговорник чукотского языка с приложением описа­ния его фонетических особенностей.
Подготовка кадров миссионеров для Восточной Сибири с 1854 г. осуществлялась на миссионерском отделении Казанской духовной академии, выступавшем в качестве координирующего центра пра­вославных миссий Сибири, где помимо изучения «инородческих» языков в учебный план были включены дисциплины по этнографии и религиозным верованиям, миссионерская педагогика.
В 1868 г. было создано Православное миссионерское общество, взявшее на себя обязанности организации и контроля миссионерс­кой деятельности РПЦ, результатом которой стало оживление про­светительской работы духовного ведомства. Следует заметить, что правительство, проявляя заинтересованность в функционировании Общества как распространителя верноподданнических настроений и грамотности среди населения окраин империи, тем не менее не предоставляло гарантий его материальной поддержки. Вопросы обеспеченности Общества и его региональных филиалов являлись обязанностью православных иерархов и решались во многом за счет членских взносов и добровольных жертвователей. Организационное оформление Общества связано в том числе с замещением кафедры митрополита Московского и Коломенского Иннокентием (Вениаминовым), известным миссионером Сибири и Русской Америки, более четверти века посвятившим обращению в православие алеутов, креолов и представителей других северных народностей, членом-корреспондентом Российской академии наук [24]. Благодаря его ходатайствам и рекомендациям в 1840 г. была образована Камчатская, а в 1870 г. Якутская епархии. С 1853 по 1860 г. архиепископ Иннокентий проживал в Якутске, куда была перенесена кафедра архиерея Камчатского и где, как и ранее на Аляске, он занимался христианизацией местных жителей, пере­водом богослужебных книг на якутский язык, составлением учеб­ников и словарей; открытием церковно-приходских школ и новых приходов. Архиепископ неоднократно указывал, что первым необ­ходимым условием и самой важной задачей миссионера «является изучение местных языков и наречий для того, чтобы сделать право­славие более понятным и доступным для северных народов». В 1858 г. в Якутск из НовоАрхангельска была переведена духовная семи­нария, готовившая в том числе и миссионерские кадры Якутского края. В 1859 г. в Якутском Троицком соборе при участии архиепис­копа Иннокентия состоялась литургия на якутском языке.
В 1870 г., под председательством епархиального архиерея, был создан Якутский комитет православного миссионерского общества, обеспечивающий финансовое содержание миссионерского двухклас­сного училища и станов. В состав Комитета входило 89 членов, из них 26 — пожизненных и 63 — действительных. В этот же период одобрение светских и духовных властей получила школьная про­грамма «для крещенных инородцев Восточной Сибири».
В конце XIX столетия, подводя некоторые итоги христианиза­ции сибирских инородцев, архиепископ Иркутский и Нерчинский Вениамин [25] указывал, что «они вполне верят в превосходство христианства перед своей верою, ходят на молитву в православную церковь, ставят пред иконами свечи, служат молебны» и, считая процесс крещения интеграцией инородцев в русскую цивилиза­цию, подчеркивал, что «убеждение неверующего или сомневаю­щегося есть исключительно дело церкви», государство же должно оказывать материальную помощь, выделяя средства на учрежде­ние и содержание миссии [26]. Вениамин отмечал уважение, с ко­торым сибирские народы относятся к православной вере, и ука­зывал, что одним из главных условий сохранения этого уважения должна быть правильная постановка миссионерского просвещения в Сибири.
Результаты первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. зафиксировали 98 % исповедовавших правосла­вие в Якутской области, что составило самую большую численность православного населения восточносибирских епархий, в Енисейской епархии — 96 %, в Томской — 89,6 %, Иркутской — 83,6 %, За­байкальской — 81 % и, несомненно, свидетельствовало об успехах миссионерства [27].
В 1910 г. в г. Иркутске состоялся региональный миссионерс­кий съезд, в работе которого приняла участие делегация Якутской епархии во главе с епископом Якутским и Вилюйским Иннокенти­ем (Пустынским) [28]. На съезде духовно-школьная деятельность и проповедничество на языке местного населения были признаны приоритетными направлениями развития миссионерской работы в Восточной Сибири.
Миссионерская деятельность РПЦ в Якутском крае прошла длительный путь развития, в ходе которого изыскивались и выра­батывались наиболее эффективные решения. Включенная в орбиту общегосударственных интересов и представляющая официальную религию государства Русская православная церковь применяла различные методы и способы христианизации населения региона, связанные с накоплением опыта и научных знаний, основными из которых стала просветительская, переводческая и духовно-учеб­ная деятельность. Якутские миссионеры выступали не только в качестве проповедников православного учения, но и как знатоки и переводчики местных языков и наречий, культуры и быта на­родов, распространители грамотности и европейской культуры. Они наряду с членами академических экспедиций стали одними из первых исследователей географических, этнографических, лин­гвистических особенностей Якутии, специфики проживания в су­ровых условиях Севера, их работы использовались впоследствии светской наукой. Уместно утверждение о привнесении и распро­странении духовными лицами Якутии книжной культуры, в том числе и на якутском языке. Православной церкви принадлежала инициатива учреждения школ для новокрещеных, появившихся ранее, чем светские начальные учебные заведения. Определенную роль в эффективности деятельности миссии сыграл миссионерский Комитет, привлекавший благотворителей к участию в поддержке миссионерского труда.
Заслуги миссионерства в Якутском крае трудно переоценить. Даже во время господства воинствующего атеизма советские ис­торики, оценивающие деятельность Русской православной цер­кви с позиций марксистско-ленинской идеологии, признавали прогрессивную роль православия в просвещении и культуре Вос­точной Сибири. Очевидно, что, выполняя государственные зада­чи по христианизации народов Севера, духовенство несло в наш суровый край свет добра и красоты, и задача современных иссле­дователей состоит во всестороннем и многоаспектном изучении этого процесса.

Примечания

1. Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа. Л., 1969. С. 85; Попов Г.А. Сочинения. Т. 1: История христианского просвещения якутов и других инородцев Якутской области: Очерки по истории Якутии / сост. и отв. ред. Л.Н. Жукова, Е.П. Антонов. Якутск, 2005. С. 56.

2. Попов Г.А. Указ. соч. С. 56.

3. Якутские епархиальные ведомости. 1890. 1 мая. № 9. С. 134-140; Попов Г.А. Указ. соч. С. 61.

4. Якутские епархиальные ведомости. 1900. № 3. С. 32-33.

5. Шишигин Е.С. Распространение христианства в Якутии. Якутск, 1991. С. 21.

6. Подушная подать, рекрутчина, ясачная гоньба. Плательщики на­турального налога пушниной (ясака) должны были в том числе предостав­лять транспорт (оленей, лошадей, собак) для поездок административной власти.

7. Иркутские епархиальные ведомости. 1875. № 4. Прибавления, с. 39-40.

8. Государственный архив Иркутской области (далее — ГАИО). Ф. 50. Оп. 1. Т. 1. Д. 142.

9. Попов Г.А. Указ. соч. С. 86-87.

10. Там же. С. 90.

11. Там же.

12. Широков С., священник. Валаамский монастырь и американская православная миссия. История и духовные связи. М., 1996. С. 76.

13. ГАИО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 270. Л. 264-278.

14. Старостина М.И. Деятельность протоиерея Григория Слепцова в Среднеколымском комиссарстве. Якутск, 2004.

15. Национальный архив Республики Саха (Якутия). Ф. 10-и. Оп. 1. Д. 10. Л. 424-425 (об.); Д. 67. Л. 57; Якутские епархиальные ведомости. 1899. № 11. С. 167-168; Очерки истории Чукотки с древнейших времен до наших дней / под ред. Н.Н. Дикова. Новосибирск, 1974. С. 102-103.

16. Хитров Дмитрий Васильевич (1818-1896), уроженец Рязанской губернии, окончил Данковское уездное духовное училище и Рязанскую духовную семинарию; направлен на миссионерское служение в Иркутскую епархию. С 1844 г. назначен священником походной миссионерской церкви в Якутской области. В 1851 г. возведен в звание миссионера. В 1858 г. назначен и.о. ректора Ново-Архангельской семинарии, в 1859 г. — настоятелем Градо-Якутской Преображенской церкви и уволен от долж­ности миссионера, с 1862 г. — ректор Якутской духовной семинарии. В 1868 г. хиротонисан во епископа Якутского, викария Камчатской епархии. Ученик и сподвижник архиепископа Иннокентия (Вениаминова). С 1870 г. — первый архиерей самостоятельной Якутской епархии. В 1883 г. пе­ремещен на Уфимскую кафедру. Член Императорского Географического общества, лингвист.

17. Харченко Л.Н. Миссионерская деятельность православной церк­ви в Сибири (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.). СПб., 2004. С. 25-34. 18. Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям. 1869. № 13. 29 марта. С. 169.

19. Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ве­домству православного исповедания за 1888 и 1889 гг. С. 244.

20. Всеподданнейший...за 1900 г. С. 143.

21. Всеподданнейший... за 1892 и 1893 гг. С. 365.

22. Аргентов Андрей Иванович (1816-1896), уроженец Нижегодской губернии, окончил духовную училище и семинарию. В 1841 г. был направ­лен на служение в Иркутскую епархию, в 1843 г. назначен священником Нижне-Колымской церкви, в 1850 г. — Чаунской миссионерской церкви, в 1858-1875 г. — иерей церквей Иркутской епархии.

23. Романцова Т. Подвиг православного служения // Земля Иркутс­кая. 2000. № 14. С. 48.

24. Попов Иван Евсеевич (1797-1879), уроженец Верхоленского уезда Иркутской губернии, с 1823 г. — миссионер-священник в Русской Амери­ке, затем архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский, с 1868 г. — митрополит Московский и Коломенский. Известный миссионер Сибири, Дальнего Востока и Аляски, член Синода, ученый — лингвист и этнолог, Почетный член Императорского Русского географического общества. В 1977 г. канонизирован и причислен к лику святых.

25. Благонравов Василий Антонович (1825-1892), уроженец Там­бовской губернии, окончил Тамбовское духовное училище и семинарию, Казанскую духовную академию, в 1849 г. принял монашество. С 1850 г. профессор церковной истории Казанской академии, с 1856 г. — архиманд­рит, в 1858 г. — ректор Томской духовной семинарии, в 1861 г. — ректор Костромской духовной семинарии и настоятель Игрицкого Богородицкого монастыря. С 1862 г. — епископ Иркутский и Нерчинский. Погребен в Иркутске в усыпальнице кафедрального собора.

26. Жизненные вопросы православной миссии в Сибири в сочинениях Вениамина, архиепископа Иркутского и Нерчинского. СПб., 1885.

27. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1905. С. 2-3.

28. Пустынский Александр Дмитриевич (1869-1937), уроженец Вологодской губернии, окончил Вологодскую духовную семинарию, Киевскую духовную академию, обучался в Санкт-Петербургском Императорском ар­хеологическом институте. В 1894 г. пострижен в монашество. С 1895 г. — миссионер восточных штатов Америки, в 1903 г. хиротонисан во епис­копа Аляскинского, первого викария Алеутской и Северо-Американской епархии. С 1907 г. — временно управляющий Алеутской и Северо-Амери-канской епархией. В 1909-1912 гг. — епископ Якутский и Вилюйский. В 1912 г. — епископ Туркестанский и Ташкентский. В 1918 г. возведен в сан архиепископа. В 1933 г. арестован, в 1937 г. расстрелян. Магистр богосло­вия, духовный писатель, полиглот.

РУССКАЯ АМЕРИКА 
Материалы III Международной научной конференции 
«Русская Америка» (Иркутск, 8–12 августа 2007 г.)  

Предоставлено архитектурно-этнографическим музеем Тальцы