О цвете и свете в историческом Иркутске. Интервью с Алексеем Чертиловым

«Серый» классицизм в дереве – Дом декабриста Волконского. Иркутск, пер. Волконского, 10

«Желтый» классицизм в камне – дворец купцов Сибиряковых, позже – дом генерал-губернатора Восточной Сибири (т.н. Белый дом). Иркутск, бул. Гагарина, 24

Открытый кирпич в сочетании с окрашенными деталями. Иркутск: здание Общественного собрания по ул. Ленина, 23

дом Файнберга по ул. Халтурина, 1

Музей ВСОИРГО в мавританском стиле по ул. К. Маркса, 2

Иркутская эклектика в камне: «Гранд-Отель» по ул. Литвинова, 1

доходный дом по ул. Сухэ-Батора, 18

дом Попова по ул. Чехова, 23

Использование иркутского песчаника: а) в домостроении – пристрой с главным входом т.н. Голландского дома по пер. Черемховскому, 1

б) подпорная стенка по ул. Грязнова

Неокрашенные и окрашенные знаменитые барочные наличники иркутских деревянных домов: Степана Разина, 35

Халтурина, 1б

Грязнова, 22

Седова, 15

Естественный цвет неокрашенного дерева в деревенских постройках, не подверженного экологическим воздействиям.Архитектурно-этнографический музей «Тальцы», 47 км Байкальского тракта

Печальный цвет дерева. Доведенные до полного разорения уникальные иркутские памятники деревянной архитектуры:т.н. дом Шубина по ул. Лапина, 23

доходный дом по ул. Чкалова, 20 (вдруг ставший не памятником и недавно снесенный)

Желтый–Белый дом, Серый город…

Судьбы архитектурного наследия в городе и регионе – постоянная тема журнала «Проект Байкал». О цвете и свете в историческом Иркутске член редколлегии журнала Марина Ткачева беседует с Алексеем Константиновичем Чертиловым, доцентом кафедры истории архитектуры и основ проектирования Иркутского государственного технического университета, экспертом Федеральной службы Росохранкультуры.

ПРОЕКТ БАЙКАЛ
Здания в городе еще хоть как-то сохраняются. Но с цветом – ситуация иная: «освежая» архитектуру, владельцы и ремонтники перекрашивают каждый памятник на свой лад, используя современные краски и чаще всего не считаясь с общим впечатлением от панорамы улицы. Можно ли реконструировать цветовую среду Иркутска, какое значение имел цвет в историческом городе?

АЛЕКСЕЙ ЧЕРТИЛОВ
Цвет города Иркутска, каким он сложился в начале ХХ века, был очень прост и понятен: использовались естественные, природные краски, элементы красителей. Это зелень, земля, лазурь, сажа, белила, наконец. Если говорить о цветовой гамме, то она была просто природная. Сегодня мы имеем искусственные красители, искусственные цвета. Подчас они настолько интенсивны, что глаз этих цветов не принимает. А раньше это было бы просто невозможно. Тогда лишнюю краску не тратили. Во-первых, это было дорого. Во-вторых, материал «говорил» сам за себя: или кирпич со своим естественным цветом, или дерево; пока молодое - желтенькое, потом тускнеет, краснеет, коричневеет, сереет и, в конце концов, состарившись, чернеет. И эта гамма, по-моему, преобладала. К сожалению, я не гулял в начале XX века по Иркутску, но довольно точно могу судить о городской цветовой гамме по обнаруженным во время реставрации памятников покрасочным слоям. Краски использовались в тех местах, где нужно защитить тонкое дерево от разрушения. Пропильная резьба, которую в то время называли «мещанская», обязательно красилась для того, чтобы защитить тонкий слой древесины от внешнего воздействия; также покрывалась краской и обшивка домов. Все дома, которые в то время были окрашены – это обшитые доской фасады; бревна не красились. А что вытворяют сегодня в Иркутске? (Да и в деревнях забыли смысл дерева.) Ведь от покраски бревна его качество сразу меняется, дерево перестает дышать. Обшивка же в то время могла быть окрашенной либо неокрашенной. Тем более, что она была фоном для выделенных вертикальных и горизонтальных декоративных деталей: наличников, карнизов, поясков, пилонов. Дом мог быть покрашен полностью, но в нем могли сочетаться и неокрашенные плоскости с окрашенными деталями. Были и аскетичные, совсем не имеющие деталей фасады, которые не красились вовсе. От того времени до нас дошли некоторые неокрашенные наличники. На то две причины: экономия краски и, возможно, восприятие обывателем красоты естественного дерева.

С камнем, кирпичом все сложнее. Если их штукатурили, то обязательно красили; это уже правила стиля. Даже в стиле модерн подходы к дереву и камню были разные. Каменные улицы города были более европеизированы, фасады подчинялись общим законам каменного строительства, каменной архитектуры. Важно отметить, что тогда, при наличии общих традиций использования природных цветов, их тона отличались. Даже на Транссибе, где соблюдалось стилевое единство, оттенки не везде были одинаковыми. В одном месте сурик погуще, краснее, охра темнее, где-то пожелтее. Это очень важно. Если сегодня заниматься научной реставрацией, то необходимо знать места добычи пигментов в те времена. Нужно применять или эти же самые, или же аналогичные. Сейчас в Иркутске есть уникальная возможность восстановить производство песчаника, хотя бы для реставрации. Благороднейший материал с редкостными строительными, цветовыми качествами. Недалеко от Иркутска были карьеры, обрабатывается он легко. Удивительно, что песчаник не используется сегодня. Мы не нагибаемся, не берем то, что есть под ногами, а закупаем чужое и дорого.

Как узнать, каким был город в начале XX века? В то время, до Первой мировой войны, был период расцвета производства открыток и существовала добротная технология окраски тех почтовых карточек. Цветная фотография только набирала силу, технология была еще очень дорогой, и многие фотографы и фотосалоны использовали простой способ окраски изображений акварелью. Очень популярны были открытки с видами нового тогда Транссиба и городов на нем. Эти открытки ценны тем, что окрашены вручную: весь тираж окрашивался подмастерьем по образцу, сделанному художником. И ни один уважающий себя издатель не мог себе позволить нафантазировать то, чего в действительности нет: он добивался от подмастерья наиболее достоверного окрашивания открыток, чтобы они были более покупаемы.

Цветовая гамма пигментов, которые использовались в масляных, известковых красках и в акварелях, имели одну и ту же основу: они были взяты из природы. Добиться передачи, соответствия цвета не составляло труда. Как источник информации открытки достоверны, им можно верить, ими нужно пользоваться. По книге Сергея Медведева «Иркутск на почтовых открытках» можно восстановить достоверный образ города-столицы. Удивительно, что самыми активными цветами красились крыши. Фасады были неброскими, имели довольно спокойную гамму. А крыши были просто загляденье! Ярко-голубые, ярко-зеленые, кирпично-красные, сложно-красные, синие. Зимой эти крыши были покрыты снегом, а в теплый период придавали потрясающий вид городу. Иркутск был городом-садом. И в этом саду, зеленом летом, желтом осенью, выделялись яркие крыши. Соседи не договаривались меж собой, поэтому складывалась пестрая, интересная палитра. Человек, когда шел по улице, не мог полностью воспринимать яркие крыши, он видел лишь фасады спокойных тонов, не было каких-либо ярких цветовых пятен. Сегодня проекты реставрации не совсем передают историческую правду, к сожалению, добавляются украшательства, «вкусовщина». Но это поправимо. Город не может законсервироваться, его образ все равно будет меняться со временем. Только надо понимать, что исходным материалом для архитекторов, которые строят в исторической среде, должны быть старые постройки, их цветовая составляющая. Только отталкиваясь от этого, можно обогащать имеющуюся цветовую гамму города. Сегодня же у многих глаз «зашорен»: каждый красит объект по своему усмотрению, не глядя на соседние здания, на общий колорит улицы. К сожалению, принцип цветового единства не отрабатывается ни на уровне властей, ни на уровне творческих коллективов, ни на уровне отдельных проектов.

ПБ
Это что касается цвета. А свет?

АЧ
Первая электростанция у нас была построена в начале 1900-х годов, достаточно рано для сибирского города. А до этого фонарщики ходили, зажигали фонари. Свет был, но только на главных улицах. У нас не было потребности в ночном освещении. Ведь в наших краях тогда рано ложились спать: работали с раннего утра, да и опасно было по улицам бродить ночью. Сейчас же у нас появляется ночная жизнь, но света в темное время явно не хватает. Хотя даже Москва жалуется на недостаток освещения.

ПБ
Известны ли случаи, когда тонирование домов становилось отдельным вопросом? Не в наше время, а тогда, когда эти дома строились?

АЧ
Нет, не было. В обывательской застройке это делалось само собой, по надобности хозяина, городские власти не требовали красить фасады. Другое дело – приезд важных гостей. Когда проезжал по России, Сибири цесаревич Николай, его встречали «иллюминацией» – зажженными масляными плошками, зелеными гирляндами. Но иллюминация была только в праздники. Власти не требовали от жителей постоянного украшения города. Конечно, на центральных улицах дома коммерсантов хорошо выглядели: тот, кто содержал магазин, не мог позволить себе иметь обшарпанные фасады, а ухаживал за ними. О требованиях по цвету зданий я не слышал. Это про конец XIX – начало XX века. А раньше навязывался государев стиль, но только лишь к цветовому решению это не относилось. Например, в классицизме были свои каноны, в том числе и для цвета. Классика – это серый, белый, охра. А в период эклектики от канонов отказались, у каждого – свой стиль, свой цветовой гонор.

ПБ
Как получилось, что наш «Белый дом» стал желтым?

АЧ
Дворец купцов Сибиряковых был построен в стиле классицизма. Есть предположение, что к проекту имеет прямое отношение знаменитый итальянец, ставший питерским зодчим, – Джакомо Кваренги. Это, пожалуй, самый чистый, самый яркий представитель этого величественного стиля, и не только в Иркутске. Изначально в его покраске использовались те самые классические цвета: детали – белые, фон плоскостей – желтая охра. Проект реставрации выполняла группа архитекторов-реставраторов, которая и вынесла решение о первоначальной окраске. Профессионалам было понятно, что «Белый дом» вовсе не должен быть белым. Хотя прекрасно понимали, что последует реакция общественности, как оно и случилось. Кроме того, считалось, что «Белый дом», святыню времен гражданской войны, нельзя перекрашивать. Но у меня из чтения исторических записей сложилось мнение, что «Белый дом» был желтым, когда в него нещадно стреляли. После боев 1918 года его отремонтировали, и он стал почему-то белым. Скорее всего, причина банальна: не было охры. А в монастырях, церквах сохранялись ямы с запасами гашеной извести (с той краской сегодня ничто не сравнится). Воспользовавшись этими запасами, новая власть и покрасила дворец сплошь в белый цвет. Пусть это будет не до конца проверенная моя гипотеза, но я считаю, что время покраски дворца в один тон – после декабрьских событий 1918 года. А до этого периода работали мастера, зодчие, разбиравшиеся в стиле и цвете. Первая датировка – 1800–1804 – дворец построили, в 1830-е годы после сильного пожара здание восстановили, и в 1837-м Сибиряковы его продали в казну, на многие годы дворец стал домом генерал-губернатора Восточной Сибири. Таким образом, он простоял сто лет в желто-белом сочетании, затем его перекрасили, и он простоял еще сто лет в белом цвете. Теперь снова дворец классицизма справедливо стал желто-белым. Желтый – белый – желтый. Жизнь продолжается.

ПБ
Меня интересует Богоявленский собор. Он стал как-то странно выглядеть после внешней реставрации. По моим понятиям, стилю барокко он соответствует, там всего было много. Но не слишком ли ярко это оформление?

АЧ
Не знаю, насколько это исторически верно. В 90-х годах во время ремонтных работ обнаружили покрасочные слои на деталях. Они действительно были яркими, разноцветными. Когда сделали пробную выкраску на тыловой стороне, то даже профессионалы изумились. Такого никто не ожидал. По высказываниям настоящего профессионала В.П. Шматкова, в то время главного архитектора области, который был воспитан на академической классике, церкви должны были быть белыми. Потому что они насыщены деталями, которые сами по себе давали тени, полутени для выявления архитектоники. Среди архитекторов, наших старших коллег, в том числе реставраторов, бытовало мнение, что не надо подкрашивать детали, должна работать сама архитектура. Тогда и применялся один тон. В советское время совсем забыли старую цветовую гамму храмов. Если заниматься настоящей реставрацией барокко, то не надо забывать его разноцветье. Но каким оно было – это уже вопрос профессионализма, вкуса и совести реставратора. Я не берусь судить, но мне кажется, что с цветами на этом памятнике перебор. Если же это историческая правда, то к этому надо просто привыкать.

ПБ
Мне показалось, что выкраска Богоявленского собора, в смысле исторического стиля, выглядит достаточно адекватно…

АЧ
…Хотя я не уверен в том, существует ли реставрационный паспорт покраски.
Это разноцветье нужно принять и не бояться его. Первый подобный шок у нас был, когда покрасили так называемую Красную церковь (Казанскую) в Рабочем предместье. Всем было привычно, что она кирпичная, хотя было заметно, что детали какие-то пегие, а не красные. Когда установили леса, сделали расчистку, все встало на свои места. В эскизе восстановили цветовую гамму. Непривычно. Состоялся выездной реставрационный совет, ходили, смотрели когда-то окрашенные места. Коллегиально приняли решение, закончили реставрацию, леса сняли. Для многих был сюрприз. Тут же последовали телефонные звонки: объект добротной реставрации возмущенно сравнивали с гамбургским петухом. Ничего, со временем привыкли.

ПБ
Действительно, возвращение яркости добавляет городу оптимизма.

АЧ
Меня радует тот факт, что за последние 5–10 лет цветовая гамма одежды иркутян кардинально изменилась. Люди потянулись от серых, черных цветов к более ярким. Также и в архитектуре. Жизнерадостный человек не может мириться с серостью фасадов. Купец в начале XX века раскрашивал свой дом, потому что душа просила радости. Это тема отдельного исследования. Иркутские купцы воспитывались по-иному. Они привозили впечатления из Москвы, Петербурга, европейских, восточных стран. Все это отражалось на фасадах, бричках, женских платках. Они и сами не ходили в сером. Те времена давно прошли, но народ всегда хочет праздника, раскрепощается.

ПБ
Представители европейских домов мод говорят, что один из симптомов кризиса – насыщение красочной гаммы дефиле яркими цветами. Яркий цвет – компенсация кризиса.

АЧ
По большому счету, нашим властям нужно об этом задуматься. Цвет не только образ города, это и настроение горожан, и, в какой-то степени, деньги. Комфортная цветовая среда города, горожане в добром расположении духа будут приносить больший доход. А здоровье? Ведь цветом лечат. А у нас сегодня цветом калечат, самый печальный цвет в центре Иркутска – цвет гниения «деревяшек». В этом отношении мы живем в ужасном городе.

ПБ
Какие города вам нравятся своей цветовой атмосферой?

АЧ
Меня радует движение в Томске. Они перебирают разные цвета, пытаясь изменить серость. Это правильный подход. То же самое в Эстонии: когда реставрировали Таллин, колористы провели серьезную работу. Он ведь изначально, исторически был бледным, некрашеным портовым городом. Когда там задумались о туризме и привлечении инвестиций, то приняли волевое решение. Причем оно было принято коллегиально – архитекторы, общественность, власти. Выкрасили Старый город в сложные пастельные тона, близкие к природным. В то время для нас это было новым. Это был писк, восторг! Я тогда не знал, что созданная цветовая среда была искусственной. Мне кажется, что именно для Таллина это правильный подход. Во Львове я не был, но знаком по литературе, что для обогащения цветовой гаммы там придумали, добавили новое. Это не реставрационные принципы, но они имеют право осуществиться, если продуманы, заданы определенной целью и сочетаются с уже сложившимся городским контекстом. Многое зависит от качества красок: если краски выгорают быстро, нужно цвета делать насыщеннее; если краска стойкая, то ее тон сохранится до 15 и более лет.

ПБ
Наш завод «Кедр» плохо выглядит: краски тяжелые, темные.

АЧ
Во-первых, к ужасу, это уже не «наш» завод, а московский, и не «Кедр». Во-вторых, видимо, покрасили половой краской. Практика покраски кирпича и дерева – пагубная практика, которая еще усугубляется химией. Например, когда красят бревно, то красят еще и стыки, а там другой материал. То же и с межкирпичными швами – их раствор имеет почти белый, известковый цвет. В этом контрасте кирпично-красного с белым и состоит весь интерес. Не дай бог, если у нас закроют или закрасят задний фасад бывшей конфетной фабрики (стоит по ул. Фурье), который смотрит на улицу Урицкого! Четыре этажа, голая стена без окон – а какая выразительность! Приведите пример, где в городе есть что-то подобное. Это полный эксклюзив, предмет охраны заповедной улицы. Такое надо только реставрировать, чтобы фактура кирпича работала. Такой же пример был, и мы его утратили, на месте, где сейчас построили гостиницу «Киото», перекрыв «средневековую» фактуру кирпичной глухой стены здания типографии Макушина и Посохина (сегодня – типография № 1).
В поселке Тельма, рядом с храмом, есть ряд деревянных домов. Фасады одного – желто-красное дерево, будто его покрасили. Цвет звенит. Это удивительно, ведь обычно дома на магистрали запыленные, тусклые. Спросили у хозяйки, почему дом такой чистый. Оказалось, она его каждый год моет (просто шваброй). Потом я стал обращать внимание, что и в других местах так делается: как полы в доме, также моют и фасад. Если в Иркутске просто помыть некрашеные «лица» старых домов, то они заиграют, заулыбаются только одним цветом дерева. Кстати, олифа дает «звенящий» эффект, при этом она меняет цвет, золотится. Есть даже такая реставрационная технология: в ванне с кипящей олифой вываривают деревянные детали. После такой обработки их хватит надолго.

ПБ
Вы начали говорить о Таллине как хорошем примере того, как городу вернуть привлекательность с помощью цвета. Есть ли еще такие примеры, которые вы сами видели?

АЧ
Я сейчас мало езжу по стране, в основном в Забайкалье. Надо отдать должное: местами там относятся к историческим зданиям достойно, например в Нерчинске. И стратегия сохранения – это не городская программа. Каждый дом красит тот, кому он принадлежит. Ряд шикарных деревянных домов в модерне, эклектике, с барочными элементами находится в ведении муниципальных служб. И эти здания аккуратно покрашены. Безусловно, это не уровень реставрационных работ, но памятники хотя бы содержатся в порядке. В сочетании с окружающей природой, панорамой реки это выглядит потрясающе. Это порадовало.
В деревянном Иркутске такого нет, и никто этим не занимается. Единственное, что за последнее время появилось, – это гостинично-административный комплекс мэрии, там, где «Кружевной дом» на улице Энгельса. Если же все сделать правильно, с учетом реставрационных методов, то улица заиграет. Будет понятно, что такое цвет, фактура дерева. Проектировщики и заказчики должны понимать, что нужно добиваться целостной цветовой гаммы улицы, комплекса. В Чите отношение властей к памятникам не очень хорошее, за ними не ухаживают, должно не красят.

ПБ
Там было здание почты…

АЧ
Оно и сейчас, к счастью, есть – здание почтовой конторы. Но, оно неважно окрашено, да и пожухлое уже. Архитектура великолепная, а подъема в цвете нет. Если его грамотно покрасить, здание взлетит. Ведь оно является акцентом в окружении. В Улан-Удэ цветом совсем не занимаются. Центральная улица Ленина (точнее, ее пешеходный фрагмент) еще более-менее цельная, но цвета использованы не в соответствии с реставрационной методикой. Дома там красят по своим представлениям, и та же беда – краской по открытому срубу. Есть отдельные объекты, которые радуют: например, кирпичный Дом с атлантами приятный. Кяхта тихо угасает, там не до колористики.

ПБ
Есть ли проекты, которые показали бы, что наведение цветового благоустройства в Иркутске возможно?

АЧ
Проекты есть, но они теоретические; это, извините за каламбур, бумажная цветовая архитектура. Когда-то Ольга Железняк делала цветовую концепцию улицы Большой (К. Маркса), но без учета памятников, их первоначальной покраски. Ее проект был сделан в рамках научной концепции колористики города вообще, а не специфики реабилитации исторической застройки. Практика же всегда сложнее. Чтобы покрасить улицу, нужно внимательно работать с каждым домом. Если это памятник, то нужно изучить его первоначальные покрасочные слои. Хорошо, что сейчас у нас утверждается паспорт покраски в соответствие с требованиями органов охраны памятников. Архитектор, дизайнер должен применять эти рекомендации при использовании красителей. Если заняться такой сложной работой, то прежде всего нужно сложить цветную панораму старых построек, привести их в баланс. По Большой улице – 2/3 памятников, к ним нужен один подход. На Пестеревской (Урицкого) – совсем другой подход; там все памятники – дореволюционные, советских построек практически нет. На Тихвинской улице (Сухэ-Батора) тоже все по-другому. Так что одна общая концепция не сработает. Для каждой улицы должен быть индивидуальный подход. В прошлом году на одном из градостроительных советов города рассматривали проекты цветового решения некоторых исторических улиц (муниципальный заказ). Все они сделаны без научной концепции, без реставрационного подхода. Если осуществить этот заказ, то, по-моему, мы еще больше потеряем город как исторический. Уж пусть он лучше будет серым, чем таким необоснованно выдуманным. Банальная истина: ремонтно-реставрационным работам должны предшествовать научные исследования. Надеюсь, что к юбилейному 2011 году есть шанс в отношении цвета что-то привести в порядок. Хотя бы одну центральную каменную улицу, одну деревянную. Я бы сделал Пестеревскую и 5-ю Солдатскую (Богдана Хмельницкого) улицы, привел бы их в порядок. Если показать возможности цвета, то это сработает и даст новый импульс для работы с другими комплексами.

У меня сложилось четыре разнохарактерных образа каменных улиц Иркутска: Пестеревская – конец XIX – начало XX века; Большая улица – того же времени, но советским периодом многое туда привнесено и надстроено; очень интересна Тихвинская улица, у нее совершенно другой характер. И совсем иное – Амурская улица (Ленина), если исправить несуразности и пустоты, то она будет очень привлекательной. Эти каменные улицы в композиции, в масштабе разные, и в цвете они тоже должны быть разными. Если мы этого добьемся, это станет подарком городу. Тогда можно будет говорить о колористике Иркутска. Но это может случиться в лучшем случае лет через 10-20.

ПБ
А пораньше нельзя?

АЧ
Для этого нужно первое – чтобы администрация города знала, чего хочет. Второе – чтобы она умела делать то, что она хочет (ставить задачи и управлять процессом). Третье – власть должна ставить задачу профессионалам, которые умеют грамотно работать. Чтобы эта цепочка сработала, должно пройти много лет. Сначала возникает идея, проходит год – объявляется тендер. После него еще несколько лет пройдет, так как нужно получить серьезные научные обоснования. Потом выдается задание проектировщикам. Разработка проекта – еще минимум год. Вот уже пять-шесть лет. Все сразу улицы мы не сделаем. Красить бессмысленно, если не ремонтировать фасады, значит – лет десять, но в нашей действительности нужно умножать цифру на два. Итого 20 лет. Я предполагаю, что все может случиться раньше. Так было в Москве и Петербурге. Пришел человек – личность, и все сразу поменялось, буквально на глазах. Например, в Москве – Ю.М. Лужков. Появился бы в Иркутске подобный лидер, мы бы сделали эту работу намного быстрее.

журнал "проект байкал/project baikal"
№19, 2009 год стр. 148-154