Иркутская область, города и районы Иркутской области, ее жизнь, культура, история, экономика - вот основные темы сайта "Иркутская область : Города и районы". Часто Иркутскую область называют Прибайкальем, именно "Прибайкалье" и стало названием проекта, в который входит этот сайт.

Село Никола у входа в Байкал

Никольская церковь

Никольская церковь. 1904 г. Фото из книги И.В. Калининой «Православные храмы Иркутской епархии, XVII – начало XX века» (М., 2000)

Элита Георгиевна Павлюченкова

Элита Георгиевна Павлюченкова, журналист, краевед, г. Иркутск

Никольская часовня на чертеже

Никольская часовня на чертеже С. Ремезова. 1701 г.

План П.Т. Баснина

План П.Т. Баснина. 1830 г.

Никольская церковь

Никольская церковь. 1904 г. Фото из книги И.В. Калининой «Православные храмы Иркутской епархии, XVII – начало XX века» (М., 2000)

Исток Ангары у села Никола

Исток Ангары у села Никола. 1995 г. Фото Э. Павлюченковой

Село Никола

Село Никола сегодня. 1995 г. Фото Э. Павлюченковой

Кладбище села Никола

Надгробная плита XIX века на кладбище села Никола. 1995 г. Фото Э. Павлюченковой

Элита Георгиевна Павлюченкова,
журналист, краевед,
г. Иркутск

Небольшое сельцо Никола, что притулилось у самого истока Ангары чуть пониже Шаман-камня, было исстари известно иркутянам по двум достопримечательностям: Усть-Морской пристани и древнему Никольскому храму.

Так уж устроила природа, что в истоке единственной вытекающей из Байкала реки образовался широкий, спокойный, почти никогда не замерзающий залив. В нем и была устроена Усть-Морская пристань, которая сыграла важную роль в освоении Байкала. Усть-Морской она называлась потому, что в старину устьем (трубкой) называли равно как место впадения реки, так и ее исток. Летом пристань служила перевалочным пунктом, где товары, привозимые «из-за моря», перегружались на сухопутный транспорт, а привезенные из Иркутска грузились на суда. Зимой в пристани отстаивалось несколько десятков купеческих и военных судов.

В связи с Николой в различных документах часто упоминаются такие известные купеческие фамилии, как Сибиряковы, Баснины, Медведниковы. Так что история этого сельца, крохотного, но стоящего в ключевом месте, имеет тесную связь с историей Иркутска.

Усть-Морская пристань стала терять свое значение вследствие возникновения поселка Лиственичное на берегу Байкала, постепенно именно к нему перешли функции главной байкальской пристани, пункта, через который осуществлялось торговое сообщение с заграницей. Но в Николе еще оставалась старинная весьма чтимая Никольская церковь, которую возобновляли всякий раз, когда она становилась жертвой огня или ветшала от времени. Церковь была закрыта в 30-х годах ХХ столетия.

Возникновение Николы

Если в середине Байкала ветер изменится и усилится, то очень часто случается, что суда, даже летом, по нескольку суток, а осенью иногда по целому месяцу, носимы бывают по Байкалу и пристать никуда не могут.

Н. Семивский.
Новейшия, любопытныя и достоверныя
повествования о Восточной Сибири

В наше время место истока Ангары уже не представляет собой такого зрелища, какое являлось некогда перед глазами путешественника или туриста. Строительство Иркутской плотины подняло зеркало байкальских вод на целый метр, и это несколько умиротворило буйный исход дочери Байкала. Шаманский камень сейчас с трудом можно рассмотреть с берега, а раньше он возвышался над водой довольно значительно.

Однажды, незадолго до затопления, мы взяли в Листвянке лодку и отправились на Шаман-камень. По обеим его сторонам с неправдоподобной быстротой неслись водные струи так, что причалили к камню мы с трудом. Вскарабкались на его неровную, мокрую от брызг поверхность и вынуждены были поспешно сесть: впечатление было такое, как будто Камень сам несется со скоростью поезда к восточным берегам озера. Несмотря на июльское солнце, мы очень скоро стали замерзать в своих летних одеждах.

По преданию, буряты оставляли здесь на ночь человека, преступившего законы или обычаи рода, и, сидя на камне, мы поняли — это было тяжелым испытанием. Шаман-камень — это вершина скального порога, лежащего в истоке Ангары, дно реки здесь поднималось так высоко, что для судов оставалось лишь два прохода глубиной около метра. Один, ближе к берегу, назывался Береговыми воротами, другой, почти посредине Ангары, — Ангарскими воротами, или Прорвой. Из-за быстроты и силы течения в этих местах груженые суда с трудом пробивались в Байкал, поэтому их часто разгружали в Усть-Морской пристани и снова загружали на листвянском берегу. Словом, это были не очень гостеприимно распахнутые, но единственные в то время на западном берегу ворота на Байкал.

На берегу Усть-Морской пристани стояла маленькая часовенка. На карте С. Ремезова, выпущенной в свет в 1701 году, она обозначена домиком с крестиком наверху и надписью «чесовна Николска».

Существуют два предания, объясняющие появление одинокой часовенки. В одном рассказывается, как купцы, переплывавшие на лодке Байкал, попали в шторм. Несколько дней их носило по озеру, и несчастные беспрерывно взывали к Господу и Николаю Чудотворцу, моля спасти от неминучей гибели в пучине морской. И однажды утром обледеневшую, потерявшую управление лодку вынесло в жерло реки Ангары, и тут уже сами мореходы, увидев широкий спокойный залив, кое-как подгребли к берегу. Они на коленях возблагодарили Бога за чудесное спасение и дали обет поставить на берегу часовню.

В эту легенду легко поверить тому, кто из бурного Байкала внезапно попадал в тихий Шигаевский залив. Однажды это случилось с нами; после нескольких часов плавания в моторной лодке по волнующемуся озеру, уставшие от беспрерывных ударов волн в днище лодки, до нитки промокшие и замерзшие, мы вошли в исток Ангары и увидели среди кипенья воды большой спокойный залив. Пристали к берегу и полдня сушились и отдыхали. Это и был тот самый залив Шигаева, куда 350 лет назад выбросило незадачливых мореходов.

Надо полагать, что Шигаев был первым человеком, который поставил на заливе пристань.

Никольская часовня на чертеже С. Ремезова. 1701 г.

По другому преданию — часовня возникла при иных обстоятельствах. В 40-х годах XVII столетия казачьему сотнику Ивану Галкину было поручено сделать подробный осмотр Байкала, составить карту, сообщить о его населении, разузнать о рудных месторождениях. Серьезная и длительная экспедиция требовала тщательной подготовки, и в 1645 году дощаники Галкина пристали к берегу Ангары у самого истока. Три года работали судостроители в удобном заливе, создавая флотилию для плавания по озеру, они и поставили для себя часовню во имя Николая Мирликийского, покровителя мореходов.

Правда, существует другая версия направления похода Ивана Галкина — от истока реки Лены к Малому морю.

Насколько почитали святителя Николая на Байкале, можно судить по тому, что одновременно с ангарской была построена во имя Николы селенгинская часовня, в устье реки Селенги, а позднее появились Николаевские церкви в Николе, Листвянке, Большом Голоустном, Слюдянке.

В энциклопедическом словаре «Христианство» говорится: «С именем святого Николая скрепляются моряцкие легенды. С самого начала его почитания он считается покровителем моряков и мореплавания... В народных сказаниях морские чудеса Николая занимают выдающееся место: „от потопления спасал и из глубины морския на сухо износилњ...» (9, с. 205). И мореходы не только свечки ставили в часовне, но и жертвовали в нее иконы и деньги.

А желающих пересечь Байкал у ангарского истока в конце XVII века было много. Неопределенные отношения с Китаем требовали разрешения либо дипломатическим, либо военным путем. В 1670 году впервые через Байкал отправляется в Китай гонец Абкин. Через пять лет этой же дорогой проезжает первый русский посол в Китай Николай Спафарий. Миссия его была безуспешной, и Россия начинает готовиться к войне. В 1684 году на случай войны срочно строят 20 дощаников, которые могут быстро перебросить людей, оружие и припасы на восточный берег озера. А на следующий год на дощаниках переправляют за Байкал отряд Бейтона в 600 человек с полным вооружением и припасами.

Здесь надо сказать несколько слов о дощаниках. Обычно их представляют небольшими лодками, между тем эти плоскодонные суда часто бывали довольно крупными, до 25 метров в длину, они могли ходить как на веслах, так и под парусами. Несколько тяжеловатые, они имели два бесспорных преимущества: большую грузоподъемность, до тысячи пудов, и то, что благодаря плоскому дну они могли плавать как по Байкалу, так и по мелководью.

В 1687 году к Никольской пристани прибыл со свитой государев посол в Китай Ф.А. Головин, его сопровождали почти две тысячи казаков и стрельцов. И всю эту уйму народу надо было переправить на дощаниках за Байкал. Головин в своем дневнике первый оставил описание Шигаевского залива. Он отмечал, что это пристань при истоке Ангары, с востока и с запада окруженная береговыми хребтами с песчаным отстоем для судов.

В 1698 году начинаются наконец торговые сношения с Китаем. Торговые караваны раз от раза растут, иногда в них насчитывается до трехсот возов в сопровождении двух сотен человек.

По свидетельству Н. Семивского, почти все проходящие снизу суда освобождались от груза в Никольской пристани и налегке преодолевали сильное течение в истоке Ангары. Товары доставлялись сухопутной дорогой на берег Байкала и на Лиственичном мысу снова загружались на суда.

Зная все это, мы легко можем представить летнюю Никольскую пристань конца XVII века: высокие, заросшие лесами горы, безлюдье и безмолвие, и только в одном месте на берегу Ангары почти постоянное оживление, в заливе приткнулись суда со свернутыми парусами, везде суетятся люди, носят и нагружают на телеги товары, чинят паруса и такелаж перед опасным плаванием, а несколько в стороне от всей этой сутолоки стоит маленькая часовенка с луковичкой-куполком.

Часовня находилась в ведении Иркутского девичьего Знаменского монастыря и приносила ему неплохой доход. Но в 1722 году Петр I издал указ о закрытии всех часовен в России, чтобы не было лишних прибежищ для раскольников; часовню заколачивают, иконы и всю утварь из нее увозят в монастырь.

После смерти Петра указ был отменен, и игуменья Акилина спешит подать прошение на имя преосвященного Иннокентия о восстановлении Никольской часовни, ибо «потребность в ней великая». «…Оная часовня стоит на дороге и многие богомольцы имеют усердие молитися Господу Богу и Пресвятой Богоматери, которые ездят за море и из-за моря». Между прочим, Акилина указывает: «...а близ ея жилья никакого нет» (5, № 3, с. 38).

В 1728 году игуменье велено: «...оную часовню во имя Николая Чудотворца на устье Ангары реки у Байкала моря за дальностию от церкви, для моления паки возобновить и Святыя иконы бывшия в ней поставить, а дань с нея пойдет по прежнему» (5, № 3, с. 39).

Постепенно рядом с восстановленной часовней начинают селиться люди. Здесь можно заняться рыбным, извозным, охотничьим промыслами. Возникает небольшое селение, которое по часовне получает название Никола. Это самое первое русское селение на западном берегу Байкала.

По озеру плавают правительственные флотилии и частные суда, которые во множестве вывозят рыбу с севера, с Баргузина, с Селенги. Маленькая часовня уже не удовлетворяет мореходов, пора ее заменять церковью. Постройка церкви отвечает интересам монастыря, и тогдашняя игуменья Агафья Лосева подает о том прошение. Разрешение было получено, нашелся и жертвователь — секретарь провинциальной канцелярии Федор Лапаков. Он взялся построить церковь в Николе во искупление своего греха — отнятие усадебной земли у Троицко-Сергиевской иркутской церкви. И в 1746 году на самом берегу Ангары на небольшом возвышении появилась новая церковь. Она была всего 12 метров длины, с одним куполом, со слюдяными окнами.

Вместо колокольни рядом с церковью стояли два столба, крытые тесом на два ската, где висели четыре небольших колокола. Для отправления церковных служб монастырь время от времени командировал в Николу священников. За продажей свечей и за церковным имуществом следил избранный церковный староста, он же доставлял в монастырь доходы от церкви. Официальное название церкви — Усть-Морская Николаевская, но в народе ее называли, так же как и часовню, просто Никольской.

На молебнах присутствуют уже не только мореходы, купцы и никольчане, приходят жители соседней Листвянки, приезжают за 15 километров рабочие Тальцинской стекольной фабрики.

На щедрые пожертвования церковь начинает обустраиваться и украшаться. К началу XIX века она уже обшита тесом, к ней пристроена колокольня, где среди прочих висит большой, весом в 15 пудов, колокол. Она уже не одноглавая, а трехглавая, и кресты над главами не деревянные, а железные с цепями.

Внутри церковь блещет золотом и серебром и уже может своим убранством сравниться с иркутскими церквями. В описи церкви за 1816 год перечисляются иконы: «Спас Всемилостивый в ризе серебряной и позолоченной, на нем Саваоф финифтяный (эмалевый) с клеймами финифтяными». Заметим, что финифть — дорогое украшение. «Образ Николая Чудотворца налойный штилистовый в ризе серебряной под золотом». Штилистовый, вероятно, шестилистный, то есть довольно большой — на его золочение пошло шесть листов сусального золота. «Образ Знамения Пресвятыя Богородицы в серебряной ризе» (2, л. 2). Как видим, все эти иконы довольно дорогие.

Игуменья Знаменского монастыря Илария, дочь купца Баснина, с помощью братьев покупает рядом с церковью большое зимовье с амбарами и службами и собирается здесь ставить лавку с товарами. Врожденная купеческая сметка, видимо, подсказала ей, что торговля на таком бойком месте будет приносить хороший доход: постоянно приплывающие суда, проходящая мимо оживленная сухопутная дорога в Лиственичное — покупателей было бы достаточно, но епархиальное начальство разрешение на открытие лавки не дало, и игуменье от торговли в Николе пришлось отказаться.

Похоже, что дела в Николе идут неплохо — вместо деревянной купцы собираются строить здесь каменную церковь. Ее и начали было строить, да только ничего из этого не вышло.

Село Никола в середине XIX века

Главное судоходство по Байкалу состоит в перевозке через него в Кяхту купеческих российских и иностранных товаров, а из оной в Иркутск и во всю Россию, китайских товаров, потому, что кроме как через Иркутск, иной дороги нигде нет в сию знаменитую слободу.

Н. Семивский. Новейшия, любопытныя...

Середину XIX века можно считать переломным временем в судьбе Усть-Морской Никольской пристани — важная роль, которую играла пристань в байкальском судоходстве, стала постепенно переходить к ее соседу, поселку Лиственичное.

Постоянные ветра, сырость от незамерзающего залива делали жизнь никольчан не очень комфортной, и однажды один из них, Роман Кислицын, переселился на берег Байкала в распадок за ближайшим мысом — здесь было гораздо тише и теплее. Рядом поселились несколько иркутских цеховых, мещан и казаков, так возникло новое поселение, названное Лиственичным.

Но пока Листвянка не разрослась, Никола оставалась еще в силе. Сохранилось несколько описаний и документов пристани того времени.

Алексей Мартос пишет в 1827 году: «В 8 часов утра я был уже в сельце Никольском, в пяти верстах от Лиственичного мыса. В нем старинная небольшая деревянная церковь. Здесь всегда зимуют суда, ибо Ангара в своем устье никогда не замерзает. Теперь я насчитал зимующих 2 военных транспорта и 23 купеческих судна» (7, с. 135).

Надо заметить, что кроме упомянутых дощаников по Байкалу уже плавали казенные суда — галиоты с одним штурманом и несколькими матросами и плоскодонные одномачтовые карбазы, или павозки. Кроме того, было множество «партикулярных», то есть частных, судов разной величины и названий и рыбацких лодок.

Примерно в то же время, как и Мартос, Николу описывает и Е. Авдеева-Полевая: «...через несколько часов открылась перед нами великолепная картина взморья (так называется место, где Ангара вытекает из Байкала). Тут находится пристань купеческих судов и деревянная церковь во имя Николая Чудотворца. Мы не остановились тут потому, что намерены были переправляться через Байкал на казенном гальёте...». Они проехали дальше к Лиственичному, где «проезжающих летом и осенью мало, потому что многие садятся на суда у Никольской пристани... Говорят, что теперь купечество, торгующее в Китае, намерено выстроить [в Николе] каменную церковь и уже собрало для этого довольно большую сумму» (3, с. 47).

Это была правда, в 1830 году купец 1-й гильдии Петр Тимофеевич Баснин собственноручно снял план села Никола и указал на нем: «Место для предполагаемой строиться каменной церкви Св. Николаю Мирл.», а рядом пометил: «От реки место возвышено и каменно».

Широкой полосой на плане отмечена сухопутная дорога, она проходила тогда гораздо ближе к берегу, чем теперь. На приречной стороне дороги обозначены «Обувательские домы». Тогда в Николе было всего 10 дворов и немногим больше 30 жителей, причем среди них не числится ни одного крестьянина, только мещане, цеховые и поселенцы. Да и то сказать — никаких сельскохозяйственных угодий близ Николы не было и нет. Только огороды с овощами в усадьбах. Никольчане жили рыбалкой, ремеслом, торговлей, охотой. Правда, была и еще одна статья дохода никольских жителей — приработок появился, когда на входе в Байкал-море поставили таможенную заставу, на которой брали пошлину с товаров, ввозимых с Востока. На мысу дорогу преграждала сухопутная Рогатка, а близ Шаман-камня на якорях стояли специальные таможенные баржи.

Лукавые никольчане находили способы, как обойти таможенников, часть товаров переправлялась таежными тропами в обход, а часть провозили ночью по Ангаре, подкупив или подпоив стражей. О том, как это происходило, еще десять лет тому назад с удовольствием рассказывали старожилы Николы. От них же я слышала, как во время Великой Отечественной войны, когда въезд на Байкал был запрещен, никольчане переправляли людей, которым необходимо было попасть на озеро, всякими сложными и хитроумными способами. Самим никольчанам как жителям прибайкальского села доступ на Байкал был открыт.

Но, однако, вернемся к плану Баснина. У самой реки, чуть повыше сельца, обозначена окруженная оградой церковь, рядом несколько строений, видимо, это и есть купленное игуменьей зимовье. Ближе к Байкалу большой прямоугольник Адмиралтейства, напротив на реке пристань и специально выкопанный канал, обозначенный на плане как «Спускъ на р. Ангару», еще выше по течению очертание части большого залива и пометка: «Пристань Шигаева».

Понятно, почему П.Т. Баснин снимал план для строительства каменной церкви — он был родным братом игуменьи Иларии и очень много уделял внимания Никольской церкви и жертвовал на нее немало средств, но не совсем ясно, почему через четыре года, в 1834 году, разрешение на постройку из Синода было получено Натальей Дмитриевной Сибиряковой, вдовой известного иркутского купца Ксенофонта Михайловича Сибирякова, а строить церковь начал ее зять Иван Логгинович Медведников.

Все эти люди имели высокий статус в иркутской купеческой иерархии. Писатель Иван Калашников так отзывается о них: «Богатейшими купцами были: Сибиряков… Баснины, Медведниковы... Всё это были люди достойные, умные, готовые на всякое доброе дело» (6, с. 270). И в иркутских летописях эти фамилии часто упоминаются в связи со всякими благотворительными делами.

В Николе начали возводить каменную церковь, но строительство не задалось, о чем пишет сам И.Л. Медведников: «...на фундаменте из серовичного камня положено было не более пяти рядов кирпичей, но которого известь (доставленная из-за Байкала, хорошая) не связала. По освидетельствовании было признано, что причиною тому сырость воздуха, и это справедливо, так как при выделке кирпича большое было затруднение в просушке его... Преосвященным Нилом было разрешено на этом фундаменте сделать деревянную церковь» (5, № 36, с. 579).

Новая деревянная церковь была построена в 1844 году, но через четыре года ее перенесли в село Лиственичное, которое к этому времени по населению превосходило Николу уже в два раза.

В Николе осталась старая, сильно обветшавшая церковь. Она еще в 1834 году была отчислена от монастыря и сделана приходской по настойчивым просьбам тальцинских и листвянских
жителей. Теперь при церкви постоянно находятся священник и причетник, «...а жалованье им идет от корабельщиков
300 рублей в год».

Старостой церкви избран Александр Ксенофонтович Сибиряков, приемный сын К.М. Сибирякова. Поскольку церковные старосты были связаны с материальной стороной святых храмов: церковным имуществом, денежными вкладами, платой за различные услуги, то старостами всегда избирались особо уважаемые, достойные доверия люди. В иркутских храмах эту должность занимали именитейшие купцы: Котельников, Сибиряков, Катышевцев, Несытов.

Купеческая деятельность А.К. Сибирякова была сосредоточена на Байкале, она состояла в устройстве судов, перевозке тяжестей и ловле рыбы. Он и смерть-то свою, по сути, нашел на Байкале: в 1868 году сильно простудился на холодном байкальском ветру, заболел и вскоре скончался.

Александр Ксенофонтович исполнял свои обязанности церковного старосты, можно сказать, истово. Он без конца жертвовал храму то подсвечники, то лампады, то деньги на содержание сторожа и просвирни. Ежегодно он обеспечивал церковь ладаном, вином для причастия и мукой для просвирок. Но храм, возведенный более ста лет назад, все больше ветшал — прогнила кровля, покосились стены, служить в нем становилось опасно, и его закрыли.

Однако и закрытый храм продолжал действовать на умы и души людей; по слухам, жители Николы «неоднократно видели в нем необыкновенный свет, некоторые… видели… на месте алтаря три возженные свещи и пред ними старца, молящегося и преклоняющего колена... Из этого видно было, что древний деревянный храм требовал возобновления… и Св. Угодник Божий заступление свое хочет являть в нем» (4, с. 332–333).

К весне 1863 года «усилиями доброхотных деятелей» церковь была полностью отремонтирована, и в один из майских дней при большом стечении народа ее освятил сам преосвященнейший Парфений, епископ Иркутский и Нерчинский. Торжество было подробно описано в «Иркутских епархиальных ведомостях» неким «Очевидцем». Из описания мы узнаем, что кроме местных жителей на освящении присутствовали «благочестивые и почтенные граждане из Иркутска, нарочно сюда за 60 верст приехавшие», что из Листвянской церкви на «торжества перенесена была древняя местночтимая икона Святителя Николая. Народ со свещами и хоругвями… с видимым усердием и радостию нес и сопровождал ее из Байкальской церкви в возобновленную Никольскую» (4, с. 333).

По такому пышному торжеству видно было, что происходило освящение не обычной деревенской церквушки, но храма, почитаемого как местными жителями, так и иркутянами.

Обновленная церковь благополучно просуществовала до января 1901 года, когда случился пожар и строение сильно пострадало не столько от огня, сколько от неумелого тушения. Не тронутой пожаром осталась только колокольня. Церковь отремонтировали быстро, не потребовалось собирать деньги — она имела уже собственный капитал.

При советской власти церковь постигла общая участь всех церквей — в 1930-х годах ее закрыли и устроили в ней клуб.

После постройки плотины Иркутской ГЭС церковь, спасая от затопления, перенесли на новое место, и, по свидетельст-ву местных жителей, совершенно напрасно — она и раньше стояла на достаточно возвышенном месте.

В 1988 году церковь решили приспособить под заезжий двор с гостиничными номерами и чайным залом, но не успели — произошел очередной пожар и часть строения сгорела. Год спустя остатки церкви были обмерены и сфотографированы иркутскими архитекторами, после чего ее перенесли на склады Архитектурно-этнографического музея «Тальцы».

Никола в конце ХХ века

В самой Николе, видимые через Байкал, по ту сторону лежащие гольцы... представляют вид Байкала самый величественный, какой только вообразить можно.

Н. Семивский. Новейшия, любопытныя...

Честно говоря, я не предполагала, что история крохотного сельца окажется такой насыщенной и неординарной. Конечно, не будь здесь Усть-Морской пристани и старинного храма, не было бы ни такой истории, ни такого обилия документов.

В 1990-х годах нам пришлось какое-то время пожить в Николе, и однажды, теплым осенним днем, мы прошлись вдоль деревни по берегу Ангары с баснинским планом в руках. У Николы подъем воды был небольшим и очертания берегов почти не изменились.

На просторном Шигаевском заливе не осталось ни малейших следов от некогда кипевшей здесь бурной деятельности. Там, где было когда-то Адмиралтейство, осталось углубление от канала, по которому спускали суда. На месте, где стояла церковь, расположились будки и домики организации, обслуживающей судоходство на этом участке Ангары.

По пути то и дело затевались разговоры с местными жителями, многих интересовало, что это за бумага у нас в руках, и надо сказать, что нас приятно удивили их доброжелательность и готовность делиться знаниями о прошлом поселка. Один рассказал, как хитроумно никольчане обманывали таможенников, другой — почему его дед называл Николу «Золотым донцем», оказывается, здесь хорошо ловится хариус, потому что из Байкала выносится много «поеди» — корма. Третий повел нас на кладбище и показал старинные надгробные памятники. Плиты заинтересовали нас настолько, что мы провели целый день, расчищая замшелые надписи.

Все плиты были, безусловно, изготовлены в городских мастерских — многоступенчатые фигурные края, каллиграфически выведенные или красивые квадратные буквы. Песчаник — камень мягкий, он довольно быстро разрушается, так что удалось частично разобрать надписи только на четырех плитах. Вот они:

  1. Здесь покоится Иркутская мещанка Татьяна Николаевна Сверлова
    скончалась 77 лет 13 мая 1866 г.
  2. В память Иркутск ...... щан ... Тихону Филипповичу Шипунову ...нул......... ноября 1845...
  3. Здесь покоится ...Прокопий... ............................. сынъ иркутского ........(римские цифры, среди которых 23 или 73)
  4. ............... спитъ Иркутский купецъ ........................... ........................... 18..

Ясно, что тела Шипунова под памятником нет, он утонул, а Байкал редко отдает свои жертвы, поэтому плита положена «в память». Но вот остальные… если эти мещане и купцы были местными жителями, то почему на их могилах дорогие городские памятники, а если это иркутяне, то зачем их везли хоронить в Николу? Впрочем, вспомним, что на Листвянском кладбище есть могилы очень известных иркутян, которые завещали похоронить их на Байкале. Никольская старинная церковь была очень чтимой, а кладбище располагалось в непосредственной близости от нее, опять же жизнь многих иркутян была самым тесным образом связана с Николой.

Сегодня Никола как будто опять в чести, сельцо быстро разрастается, и не только за счет иркутских дачников, здесь ставят себе дома состоятельные иркутяне и некоторые организации.

Похоже, что скоро Никола вступит в пору своего второго расцвета.

Автор выражает свою благодарность Наталии Георгиевне Торшиной, любезно предоставившей архивные материалы, которые были использованы в статье.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Архив Службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области. Инв. № 1097. Историческая справка «Усть-Морская Николаевская церковь, д. Никола» / сост. Н.Г. Торшина. Иркутск, 1995 (рукоп.).

2. Государственный архив Иркутской области, ф. 50, оп. 1, д. 1944. Опись Николаевской церкви, что у Байкала-моря, писана 1816 ноября 1 дня.

3. Авдеева-Полевая Е. Записки и замечания о Сибири // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990.

4. Иркутские епархиальные ведомости. 1863. № 22.

5. Иркутские епархиальные ведомости. 1864. № 3; № 36.

6. Калашников И. Записки иркутского жителя // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990.

7. Мартос А. Письма о Восточной Сибири. М., 1827.

8. Семивский Н. Новейшия, любопытныя и достоверныя повествования о Восточной Сибири. СПб., 1817.

9. Христианство: энцикл. словарь. М., 1995. Т. 2.