По Китаю на велосипеде. Часть 2
Лыхин Юрий
Категория: Иркутская область : Внешние связи
Предыдущая статья | Следующая статья
В октябре-ноябре 2010 года состоялось необычное путешествие иркутянина Юрия Лыхина. Один, на велосипеде, он проехал по всему Северному Китаю, начав свой маршрут в городе Эрляне на монголо-китайской границе и закончив его в Сиане – древней столице Китая, расположенной в подножии хребта Циньлин. Путевые записки, выполненные в ходе этого путешествия, мы и помещаем на наших страницах.
От Эрляня до Сианя (на велосипеде через Северный Китай)
.
19 октября, вторник.
С рассвета за окном стали раздаваться голоса, и к половине восьмого рабочие уходят на работу. После этого встаем и мы с напарником. Похоже, что он здесь маленький начальник.
На улице совершенно безоблачное небо, ярко светит вставшее из-за низкого горизонта солнце. Кажется, вчерашний день испытаний позади.
Идем на кухню, вместе завтракаем. Еда самая простая: в пиалы налит бульон из разваренной крупы, что-то вроде пшена, рядом маленькая тарелочка с солеными овощами, вместо хлеба – приготовленные на пару булочки-манту. Все очень непритязательно, не особо вкусно, но очень сытно.
Прощаюсь, без преувеличения сказать, со своими спасителями и выезжаю на трассу. Многочисленные лужи на асфальте покрыты льдом.
Вчера я одолел 86 километров. С непривычки пятую точку натер основательно. Но с утра ехать легко. Дорога прекрасная, шестиполосная: три полосы в одном направлении и столько же в обратном через широкую разделительную полосу. Расстояние отмечается высокими километровыми указателями, между которыми стоят маленькие пластмассовые столбики, обозначающие каждые сто метров. Крайняя полоса на шоссе, по которой я двигаюсь, широка и отделена от двух остальных сплошной линией. Поэтому я никак не мешаю быстро проносящимся мимо меня машинам и не опасаюсь, что меня кто-нибудь заденет.
Оставил позади первую сотню километров. К полудню совсем потеплело, и я снимаю с себя пуховик. Вдоль дороги пасутся стада овец и коз, которых сопровождают пастухи не на лошадях, а на мотоциклах. Ни одного всадника не видно.
Добираюсь до крупной развилки дорог. На большом дорожном щите по-китайски и старомонгольским письмом указано, куда они ведут. Километраж обозначен арабскими цифрами. Не в силах определить, куда повернуть, останавливаю маленький трехколесный тракторишко. Говорю водителю: «Хух-Хото?» и машу рукой в обе стороны. Потом показываю на карте Эрлянь и Хух-Хото. Наконец, лицо китайца озаряется понимающей улыбкой. «Бейджин (Пекин)», – говорит он, показывая прямо, – «Ху-хэ-хот», – и машет вправо. По указателю, до Хух-Хото – административного центра автономного района Внутренняя Монголия – 263 километра. Это значительно меньше, чем я прикидывал по карте через расположенный по дороге в столицу город Цзинин. Приятная новость.
Сразу после отворота появляется какой-то небольшой городок. Дорога идет прямо через него. По обочинам рядами высажены деревья – тополи, сосны. Бетонные заборы и стены домов-пятиэтажек расписаны сценами из степной жизни – юртами, стадами животных. Фотографирую скульптуры у дороги, тоже явно монгольские с виду. На центральной площади сидит огромный играющий на хуре старец. По всему видно, что я нахожусь в Монголии, хотя и в китайской.
Почти на самом выезде из городка решаю перекусить. Заворачиваю в придорожную забегаловку, возле которой остановилось несколько грузовиков. В дверях с улыбками встречают две девушки, одна из которых по виду китаянка, другая – монголка. Меня приглашают за свободный стол, тут же несут чистую посуду, пузатый латунный чайник и маленькую тарелочку острой закуски из капусты, моркови и лука. И только после этого – меню на китайском языке. Перелистав его, тычу пальцем наугад – в строчку, в конце которой стоит цена 10 юаней. Оказалось очень ничего – солидная тарелка жаренных с яйцом помидоров и вдоволь риса в отдельной плошке. Наслаждаюсь. Рядом что-то шумно отмечает мужская компания, расположившаяся за большим круглым столом.
Всю порцию осилить не могу, выхожу вполне довольный и слегка осоловелый от обильной еды. Но плачу почему-то 13 юаней. Похоже, за рис и чай берут отдельно.
Кручу километр за километром по новой дороге. Эта трасса поуже, чем та, столичная, которую я оставил. Она имеет четыре полосы движения, две – в ту и другую стороны плюс не столь широкие и также отделенные сплошной линией боковые полосы для остановки транспорта. Асфальт совершенно чистый. Остановившись отдохнуть, ложусь прямо на него рядом с километровым указателем в виде полуметровой бетонной плиты. В верхней части плиты синей краской написаны номер трассы (S 101) и очередной километр.
По обе стороны поодаль от дороги виднеются жилища скотоводов. Но это не юрты, как в Монголии, а несколько выстроенных в ряд домиков из кирпича или глины да немного в стороне загон для скота, получается что-то вроде фермы. Вокруг гуляют белые отары овец.
Солнце коснулось горизонта без 20 минут шесть. Пришлось срочно сворачивать по проселочной дороге, ведущей к одной из ферм, и располагаться на ночлег посереди пустыни. Заварил пачку китайской лапши, поел и около семи часов, уже в полной темноте, залез в спальник.
20 октября, среда
Спать пришлось почти 12 часов. Лишь в половине седьмого посветлело, а еще через полчаса солнце начало вставать из-за низкого горизонта. Мимо пробежал табун лошадей, подгоняемых мотоциклистом. Верх палатки, рюкзак, велосипед покрыты толстым слоем инея. Остатки лапши в котелке превратились в лед.
Походив вокруг и набрав мелких заиндевелых веточек и корешков, развожу костерок и устраиваюсь завтракать. Палатка от лучей поднимающегося солнца становится мокрой. Обтираю ее пришедшими в негодность носками и жду еще некоторое время, чтобы она окончательно высохла. Лишь около девяти часов трогаюсь в путь. До Хух-Хото еще 216 километров.
Вдоль дороги через каждые 100 метров с обеих сторон устроены небольшие прямоугольные клумбы. Летом здесь росли цветы. И это в пустыне Гоби! Ничего подобного на монгольской стороне или у нас в России просто невозможно представить. Ну, китайцы!
Решил сфотографировать одну из ферм, расположившуюся недалеко от дороги. Две глинобитные фанзы прилеплены одна к другой. Первая из них покрыта красной черепицей, другая просто замазана глиной с соломой. Из того же материала сделаны пристроенный к фанзам забор и крытая стайка. В обеих фанзах сложены маленькие печки, дым из которых проходит внутри глиняных канов. Крыша основной фанзы – двухскатная, пологая. Стропила сколочены из не ошкуренных, часто уложенных жердей, которые сплошь завалены разными палками, замазаны глиной и сверх того накрыты черепицей. Никаких юрт здесь нет. Их я видел только на окраине Эрляня, да в том городке, где обедал.
Неожиданно заметил, что фотоаппарат мой совсем разрядился. Поворачиваю к фанзе, возле которой крутится ветряной генератор. Но в ней никого, двери заперты на маленький замочек. На бетонном крылечке, на солнце, греются два пушистых щенка. Возле сохнущих на окошке потрепанных кед свернулась в клубок кошка. К фанзе пристроен глинобитный гараж с железными дверями. Перед ними стоит трехколесный мотоцикл с тележкой, в которой разместилась большая пластиковая бочка с водой.
Отправляюсь дальше. Подъезжаю к большой фанзе поодаль от дороги со стоящими рядом двумя легковыми машинами. В окно с недоумением смотрит на меня женщина. Пока я достаю зарядник, из дверей выходит пожилой китаец и, не дожидаясь моего вопроса, коротко машет рукой: «Убирайся». Я показываю вилку, делаю ею движение вперед: «Можно воткнуться?» – «Мио (нет)», – и снова машет: «Убирайся». Что остается делать, приходится убираться.
Через километр расположена еще одна фанза с крутящимся рядом пропеллером-ветряком. Подъезжаю к дверям, стучу. Выглядывает молодой человек. На сей раз никаких проблем, приглашает внутрь. Фанза устроена на две половины, средняя часть между ними выполняет роль прихожей. Стены чисто побелены, пол выложен светлой плиткой. В левой половине – большой кан, покрытый толстым ковром, рядом маленькая железная печурка, топящаяся углем. Над каном висят бумажные картинки, в углу комнаты на стеклянном столике стоит небольшой телевизор с DVD-проигрывателем и маленький нетбук. Цивилизация рядом!
Левая сторона фанзы перегорожена пополам легкой стенкой. Перед ней, у окна – спальня с каном, а дальше – темная кухня с печкой под казан, газовой плитой, посудным шкафом и обеденным столом.
В ожидании зарядки батареи я достал свою записную книжку и, присев на кан, начал писать. Молодой человек с интересом смотрит, как на бумаге появляются слова. Потом попросил книжку, с любопытством полистал ее. Увидев запись на китайском, которую сделали мне рабочие-дорожники, показывает мне: «Можно, я тоже напишу?» – «Конечно». Он что-то пишет иероглифами, а затем рядом старомонгольской вязью сверху вниз – молодой человек оказался монголом.
К обеду потеплело, но подул ветер навстречу, ехать стало труднее, тем более, что дорога начала подниматься к виднеющейся впереди холмистой гряде. Пожалуй, надо подкрепиться. Достаю сухое печенье с кунжутом и купленную в Эрляне банку рыбных консервов. Открыв ее, обнаруживаю что-то странное: сухое, коричневое, не очень аппетитно пахнущее. В сочетании со сладким печеньем и холодной водой обед получился не самым лучшим.
Время уже два пополудни, а я сделал только 32 километра. Надо нажимать. Преодолел первую гряду, но за ней показалась другая, затем третья – еще выше. Еле тащусь сегодня. Иногда приходится слазить и вести велосипед рядом с собой. Мои надежды на длительный спуск после подъемов сегодня никак не оправдываются. Общий подъем все продолжается, и я ползу и ползу до самого захода солнца. На очередном тягуне не сразу заметил, что двигаюсь на спущенной шине. Вот беда! Свернул с дороги, начал устраиваться на ночлег. В результате за день проехал всего 57 километров, а устал препорядочно. В это время из-за холмов потянуло сплошные черные тучи. Ну и денек!